монастыре Святого Дамиана, делалось для души. Клара берегла душу так, как многие другие берегут земные сокровища.* * *

Несмотря на тяжёлые условия жизни в монастыре, от желающих вступить в общину не было отбоя. Что-то великое и светлое было в сёстрах, согласившихся жить так, как велела Клара. Счастье светилось в лицах девушек. Одетые в серую мешковину, они становились ещё прекраснее, чем тогда, когда ходили в элегантных платьях, украшенные драгоценностями.

В монастырь часто приходила Цецилия ди Спелло. Восхищаясь красотой жизни, которую вели обитательницы монастыря Святого Дамиана, она много раз просила Клару поговорить с ней, желая вступить в общину. Но Клара не сразу согласилась принять её. Она испытывала силу её веры, давала советы, которые могли утвердить Цецилию в убеждении, что она действительно хочет жить в бедности, а целью своей жизни, отрёкшись от всего, сделать любовь ко Христу.

– Продай свои драгоценности, чтобы ты могла освободиться, – сказала ей Клара.

Цецилия исполнила это.

Затем Клара подвергла её другому испытанию: велела поститься. И это было исполнено. Наконец, настал день, когда Цецилия ди Спелло отрезала свои волосы, надела мешковину и стала монахиней монастыря Святого Дамиана.

С того дня, как Цецилия вошла в монастырь, терпение живущих там сестёр подверглось испытанию. У Цецилии был сильный кашель, который начинался тотчас же, как только она принималась за еду. Сёстры действительно испытывали муки в трапезной. Они низко наклонялись над столом, чтобы не видеть давящейся от кашля девушки. Их охватывал страх, что Цецилия может задохнуться.

Однажды – это было в пятницу – Цецилия так сильно закашлялась, что из глаз её потекли слёзы, и она надрывалась, судорожно хватая воздух. Сёстры испугались, что в этот раз ей уже ничто не поможет. Тогда Клара встала, подошла к Цецилии и положила руку ей на шею. Другой рукой она отломила кусочек от лежавшей на столе пышки и подала кашлявшей девушке.

– Съешь это, – сказала она.

Цецилия подняла на Клару красные, вытаращенные от напряжения глаза, вытерла покрасневшее лицо тыльной стороной ладони, взяла пытттку и со страхом, всё ещё давясь кашлем, откусила кусочек. Все сёстры понимали, что она сделала это, преодолев сильный страх, только потому, что так велела Клара.

И в эту же минуту она спокойно вздохнула раз, другой…

Сёстры замерли от удивления. Они с благоговением переводили взгляд с побледневшего, остывающего после тяжёлых усилий лица Цецилии на Клару, показавшуюся им неожиданно величественной и полной непонятной силы. С этого момента Цецилия уже никогда не страдала от этой болезни.

«Ты не войдёшь»

Община разрасталась. Всё больше женщин, девушек и даже маленьких девочек жило в стенах монастыря Святого Дамиана. Среди них была и трёхлетняя Лючия из Рима, которую взяли в монастырь из жалости. О ней нежно заботились. В окружении любящих монахинь она росла доброй и кроткой сестрой, преданной общине. Вскоре после того, как привезли маленькую Лючию, в монастырь пришла Бенвенута де Мадонна. С этого времени в монастыре жили две сестры Бенвенуты и много других женщин со всех окрестностей. И постоянно прибывали новые.

Однажды к монастырю Святого Дамиана пришли пять женщин. Они подошли к воротам и постучали.

– Мы хотим поговорить с Кларой, – сказала одна из них привратнице. – Нас прислал Франциск, чтобы мы поговорили с ней.

– Подождите здесь, – сказала привратница и исчезла в глубине здания. На только что подметённом дворе остались следы её босых ног.

Она долго не возвращалась, так как монахини в это время собирались в часовне. Они молились. Молитва Господня, повторяемая сосредоточенными и вдохновенными голосами, звучала мелодично, как шум горного потока, когда неизменно присущее ему течение стремится к своей цели. Два ряда женских фигур, погружённых в молитву, были неподвижны, глухи к мирскому шуму, сильные и прочные, как каменный фундамент, на котором можно построить большое здание.

Когда они закончили молитву, Клара подошла к калитке. Одна из женщин сделала шаг вперед.

– Франциск посоветовал нам прийти сюда. Клара, прими нас в свой монастырь. Мы хотим быть с тобой и твоими сёстрами, жить, как вы, в бедности, и прославлять Христа, – сказала подошедшая женщина, опустив голову и согнувшись, словно дул сильный ветер.

Остальные женщины стояли поодаль. Они в ожидании вглядывались в худое лицо Клары, молочная белизна которого выделялась в тени решетки.

– А вы знаете, как мы здесь живём? – спросила Клара. – Знаете ли вы своё призвание?

– Да, сударыня. Потому-то мы и пришли сюда, к тебе и твоим сёстрам.

Клара отворила калитку. Женщина, говорившая от имени всех, посторонилась, чтобы пропустить своих подруг. Пока они входили, она бросала быстрые взгляды на внутреннее устройство монастыря и

стоявшую у входа монахиню. Наконец, и она двинулась за подругами.

– Ты не войдёшь, – сказала вдруг Клара, загородив собой калитку.

– Как это?

– Ты не выдержишь жизни в монастыре.

– Но ведь я лучше знаю, что выдержу! Впустите меня! Я хочу быть с вами! Меня зовут Гас дня, я дочь Такколо. Ведь меня прислал сюда Франциск!

Гасдия говорила громко. Слова бурным потоком лились из её уст. Она размахивала руками, в подтверждение слов. На этот необычный в тихой жизни монастыря шум подошли Агнесса и Цецилия. Женщина обратилась к ним.

– Скажите вашей госпоже, чтобы она разрешила и мне войти! Ведь подруг моих она приняла! А ведь мы вместе слушали Франциска! Вместе молились днём и ночью! Моё тело натёрла власяница! Я привыкла поститься! Я счастлива в бедности, потому что чувствую близость Бога! Разве я не могу жить здесь вместе с вами? Полностью посвятить себя любви ко Христу?

– Позволь ей войти, – шепнула Агнесса.

Клара ещё раз пристально взглянула на женщину. Она вглядывалась в её лицо напряжённо и сосредоточенно. На мгновение остановив взгляд на её глазах, словно в глубине их пытаясь найти ответ. Затем скрестила руки, перевела взгляд на золотистый песок под ногами и сказала:

– Ты не выдержишь жизни в монастыре, не выдержишь и трёх лет. Ступай и не жалей об этом. Мы будем молиться о тебе.

Гасдия закрыла лицо руками и расплакалась. Слёзы просачивались сквозь пальцы. Она громко рыдала, как обиженный ребёнок.

Сердце Клары сжалось. Её вдруг охватило ужасное одиночество. Ведь она одна решала судьбу этой женщины. Она должна была так поступить в интересах общины, чтобы защитить тот образ жизни, который был ей указан, для осуществления которого ей и была дана жизнь.

Она внезапно поняла, что путь призвания – это путь одиночества. Нет на свете двух людей с одинаковыми призваниями, и уже поэтому каждый человек одинок. Но и ценность достигнутого в пути заключается в том, чтобы преодолеть трудности самостоятельно. Одиночество так же тяжело, как неуверенность. Только сознание существования любящего Бога может облегчить страдание.

– Ступай, – повторила Клара, повернулась и пошла в часовню.

На следующий день снова раздался стук в ворота монастыря. Сестра-привратница