— В какой стороне Москва? — угрюмо спросила она у придорожных рабочих в оранжевых комбинезонах и огромных ватных рукавицах.

— Ха! Что до Москвы собралась? — маленький тощий старичок громко смеялся, Рита спохватилась.

— Нет-нет, просто до следующей остановки, у меня там, этот, друг, — было видно, что ее сочли за сумасшедшую. Тем не менее, старичок указал в нужную Рите сторону. Девочка встала на рельсы и пошла. Она напевала свои любимые песни, слезы постепенно высыхали, оставляя на щеке щиплющий след, губы девочки расплывались в странной, счастливой улыбке. Девочка тонула в бескрайних белых холмах, сливающихся где-то на горизонте с таким же белым и огромным небом. Рита была счастлива, от окружающей ее свободы и красоты. Девочка, пританцовывая, легко бежала по рельсам, представляя, что она и есть эти рельсы, петляющие и целеустремленные, блестящие, бесконечные. Рита оглянулась, и на секунду ей стало страшно: городка уже не было видно. Рита была одна, выделяясь маленькой черной точкой, на снежном полотне тундры. Испуг сменился восторгом.

— Смотрите, родные мои просторы! Я иду!!! И я иду туда, куда мне хочется! Эгей!!!

Можно было кричать, бежать, смеяться, и это было здорово. Рита пела. Громко-громко, так, как хотела спеть всю жизнь. Она пела свои тексты, и тундра внимательно внимала ей. Рита никогда не думала, что уйти так просто, надо лишь решиться, и дороги назад больше не будет. Только вперед!!! Девочка не знала, куда и зачем идет, но шла, испытывая неимоверное наслаждение от самого чувства дороги. Рита не спешила, она широко открытыми глазами рассматривала окружающие ее чудеса природы и никак не могла поверить, что это действительно она — Рита Морская идет высоко подняв подбородок и улыбаясь. Она ощущала себя властелином природы. Подобное настроение длилось еще долго, пока на горизонте не появилась вдруг вторая черная точка, при приближении выяснилось, что это человек, что-то чинящий на рельсах. Первым желанием Риты было спрятаться куда-нибудь и переждать, пока опасность не исчезнет, но покрытая снежным настом тундра не могла спрятать, она ведь плоская… Опасность, между тем, приближалась довольно быстро, и, кажется, не собиралась угрожать Рите. Это был мужчина неопределенного возраста, очень сутулый и странно одетый.

— А-а-а, все к Лешке в поселок бежишь? К нему все бабы твоего возраста с города бегают, уж не знаю, где у него медом помазано, но бегают, толпами, — мужичок мерзко так рассмеялся. Рите стало не по себе, что ее приняли за “такую”, она хотела возразить, но вовремя сдержала себя. Пусть лучше думает, что она и в правду к этому Леше, так хоть никому особо не растреплет, для него ведь “такие” бабы — обычное дело, а вот дети, сбежавшие из дому, и пешком решившие добраться до Москвы небось не каждый день встречаются. Рита молча прошла мимо собеседника, и вскоре он скрылся из виду, потонув в снежном покрывале.

Рита рассуждала так. На каждой станции наверняка требуются какие-нибудь чернорабочие, расчистить снег, убрать на вокзале. Денег, может, платить и не будут, а вот накормить и уложить ночевать — пожалуйста. Так, короткими перебежками Рита собиралась добраться до столицы. Мама с отчимом вряд ли будут искать дочь в промежуточных станциях, перерыв весь свой город они только к завтрашнему дню поймут, что Риты нет в Лобытнангах, и примутся вытрясать душу из поездов… А Рита, тем временем, дойдя до станций, где есть автомобильные дороги, сможет попытаться попутешествовать автостопом, как в старых фильмах про бродячих музыкантов.

Когда началась метель Рита уже не прибывала в радужном настроении, свитер, который она достала из сумки был обмотан вокруг талии, чтоб хоть как-то согреть тазобедренную часть, обделенную теплом из-за короткой куртки, в которой, по мнению Риты идти было легче, чем в шубе. Ветер был обжигающе холодным. Снежинки стремительно бились в глаза. Девочка испугалась не на шутку. И было от чего: переставлять ноги против ветра было немыслимо сложно, вернуться обратно в Лобытнанги, даже если бы очень захотела Рита не могла, потому как такое расстояние, как она уже прошла пройти снова, да еще по такому холоду представлялось немыслимым. Где-то совсем недалеко должна была быть станция. Рита молила Бога, чтоб станция показалась раньше, чем она окоченеет окончательно. Развернувшись, чтобы быть спиной к ветру, девочка стала задом продвигаться в нужном направлении. Вдруг она поскользнулась на чем-то и упала, больно стукнувшись затылком о металл рельсы. Мгновенно переложив голову на мягкий, почти нежный снег Рита поняла, что совсем не хочет идти дальше, вполне можно переночевать здесь на мягком снегу… Вот только холодно. Рита закрыла глаза. На секунду ей вспомнился дом. Там было тепло и уютно, мама готовила что-то вкусное, отчего квартира наполнялась чудесными ароматами. Девочка представила, как родители узнают о том, что их дочь умерла, замерзнув на рельсах, как будут плакать, как извиняться перед Славиком и дедом Олегом. Вместо печальных картин траура, Рите виделись радостные, оканчивающиеся всеобщим раскаяньем и примирением сцены. Потом воображение вдруг бросилось настойчиво рисовать маму, проклинающую дядю Валентина, который поджигает квартиру и все сгорают… А от этого огня так и пышет теплом… Рита поняла, что и в правду засыпает.

“Нет!!!” — в девочке почему-то проснулась способность мыслить. — “Я не имею права причинять ей такое горе, они ведь все-таки любят меня!”

Откуда-то Рита собрала силы и поднялась. Как она дошла до следующей станции, до сих пор остается загадкой. Окоченевшей рукой дернув ручку двери одноэтажного, маленького павильона, символизирующего вокзал, Рита не смогла открыть замерзшую дверь. И тут, о чудо, к станции подошел поезд. Рита подбежала к нему и принялась бешено колотить в дверь вагона. Молоденький проводник открыл минуты через две, когда поезд уже тронулся. На бегу запрыгивая в вагон Рита, пыталась что-то объяснить.

— Так, где ваш билет? — ничего не понимающий парень смешно, по-детски хлопал ресницами.

— Нету, — этим коротким словом, как выяснилось, можно было заменить весь предыдущий монолог. Проводник понимающе улыбнулся, сочувственно покачал головой и строго изрек.

— Раз билета, нет, значит на следующей ссажу.

Рита благодарно кивнула. Следующей, и надо заметить конечной остановкой, были родные Лобытнанги. Рита вдруг рассмеялась: она представила, как выглядит со стороны. Окоченевшая, вся в снегу, с подбитым глазом и опухшей губой (тональный крем и слои пудры наверняка смылись от пурги), в короткой куртке, опоясанная свитером, ну прямо особо опасный преступник! Рита выглянула в окно тамбура, пытаясь сквозь снег разглядеть только что пройденные места, но ничего не было видно. К ее великому удивлению весь пройденный ею путь поезд преодолел в течение тридцати пяти минут, Рите казалось, что она ушла намного дальше от города. В Лобытнангах девочка сошла с поезда и с замирающим сердцем побрела домой. Сейчас в девочке вдруг проснулось презрение к самой себе. Вот ведь, даже уйти, как собиралась, не смогла.

Мама кинулась к дочери со слезами.

— Где, где ты была? Я всех обзвонила, где?

— А где дядя Валик? — Рита была удивлена отсутствием подзатыльников.