— Он сегодня задерживается на работе. Боже, какая ты ледяная, быстро в горячую ванну!

— Мама, я так замерзла.

— Где ты была?

Рита начала раздеваться, сняв сапоги, она почувствовала, как болят околевшие большие пальцы ног.

— Уходила из дому, я дошла до… — и Рита вкратце рассказала свои приключения маме.

Ирина начала громко смеяться. В глазах ее стояли слезы, но мама смеялась.

— Я тебе, конечно не верю. Но если ты говоришь правду, то ты хоть понимаешь, что это значит? Это значит, что ты идиотка!!! Полная идиотка! Пешком до Москвы!!!

Рита подумала, что мама, возможно права, но идиотка Рита в основном потому, что не выдержала — вернулась. Нельзя было возвращаться. Это слабость. Рита молча отправилась в ванную. Вдруг раздался телефонный звонок.

— Рита, у деда Олега сердечный приступ был… Ты знаешь?

— Как? Нет!!!

— Рита, ты только не переживай, но его с нами больше нет, — Славик говорил очень тихо.

— Как? Этого не может быть! Все должно было быть не так!

— Он умер, Рита. Вчера часов в пять был приступ, он еле выполз на лестничную площадку, мимо проходила соседка сверху, вызвала скорую, он скончался, так и не придя в себя.

У Риты внутри все перевернулось и сжалось в маленький агрессивный комочек. Приступ случился у деда, после разговора с ней.

— Извини, что не сказал тебе об этом раньше… Но вчера телефон не отвечал. А сегодня тебя не было дома, а с твоими родителями я не хотел ничего обсуждать…

— Спасибо, Слав, — тихо произнесла Рита. Почему-то она не плакала, похоже, что слез просто не было больше. Она медленно повернулась к матери и одними губами произнесла: “мы убили его…” потом сделала паузу, задумавшись над чем-то, после чего поправилась: “Я убила его… Все”. Рита пошла в ванну, отогреваться. В ванной лежала опасная бритва дяди Валентина.

Девочка вдруг поняла, насколько все-таки нелепо все случилось. Был человек, и нету его теперь, вот он ругался на ребят за опоздания, вот кинул в Риту тапочкой, когда она фальшивила, переигрывала интонации, вот он, закатив глаза и тяжело дыша, каждой клеточкой, словно воздух впитывает проносящиеся мимо звуки музыки. Вот он смеется, по-мальчишески дерзко… А теперь всего этого нет. А снег по-прежнему валит и валит, а небо по-прежнему затянуто облаками, а горы, на горизонте по-прежнему прекрасны и спокойны, будто ничего не произошло… И она, Рита, как и вчера, и позавчера отогревается в горячей воде, пытаясь вернуть чувствительность отмороженным пальцам. И как всегда дрожит в ожидании прихода отчима, предвидя новые репрессии…” Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки…” — всплыла в мозгу фраза из “Наутилуса”. Нет, Рита не хотела, чтоб все как прежде… Что-то должно было кардинально измениться, что-то должно было… Раз Его больше нет… Она, Рита, виновата в этом.

Девочка вспоминала картины из своей коротенькой жизни. Она всегда делала не то, что считала верным, она всегда подстраивалась, ждала свободы, которая якобы придет когда-то. А нет у свободы ног, не может она к тебе прийти, если ты просто ждешь. Вот попыталась ты к ней прийти, а как почувствовала трудности, так сразу назад, испугалась и убежала. Рита осознала собственное ничтожество.

Лезвие слегка дрогнуло в ее руке. Царапина получилась поверхностной, обычной. И вот опять в последний момент Рита останавливается. Нет, в этот раз так не должно быть. Почему-то совсем не чувствуя боли Рита резко полоснула по запястью и вдруг ощутила безумный первобытный страх. Темная жидкость потоком хлынула из раны, горячая вода ванной окрашивалась в розоватый цвет, смешиваясь с ее, Ритиной, кровью, с ее внутренней родной кровью…

— Рита, Рита открой немедленно, — кричала мама, резко дергая дверь ванной. Но девочка уже не могла открыть, не потому, что не хотела помощи, не потому, что ослабевала, а потому, что просто боялась, что же она скажет маме… Как все это объяснит? Защелка двери не выдержала. Ирина почувствовала что-то и, сорвав защёлку, распахнула дверь.

Перед матерью предстала ужасная картина. Зареванная, перепуганная, с пустым взглядом сидела Рита в ванной, в одной руке она держала лезвие, другую, запястье которой было все окрашено в темно-красный цвет, девочка держала высоко поднятой. Расширенными от ужаса глазами наблюдала девочка за капающей на пол и в ванную и на стены жидкостью. И это была ее Рита, родная дочь, бунтующий ее кусочек.

— Ч-что, что такое случилось, — только и смогла выговорить Ирина.

— Я порезалась, — голос дочери дрожал.

Мать схватила ее, вытащила в комнату, накинув по дороге халат, быстро перетянула своим пояском руку дочери и приложив попавшуюся под руки тряпку к ране не своим голосом заорала:

— Валик, Валик, скорую, скорее!!!

Валентин быстро взял себя в руки и отобрал у жены телефонную трубку.

— Не делай этого, ее в психушку заберут, всех самоубийц забирают.

— Но ей нужна помощь… — Ирина бессознательно рвала трубку на себя.

— Не будь дурой, это клеймо на всю жизнь, ни учиться, ни на работу потом не возьмут.

Давай звонить Ленке, она ведь врач.

— Да-да, сейчас, — мать бегала по квартире в поисках своего блокнота. Рита сидела в кресле и сквозь какой-то туман, вызванный, видимо, долгим сидением в горячей воде, наблюдала за происходящим. Боли девочка почти не ощущала, все казалось ей нереальным, и как-то вроде не с ней случившимся. А вот когда руку зашивали, было очень больно, хотя Лена, знакомая мамы медсестра, и кричала, что местный наркоз снимет любые ощущения. Лена была спокойной, деловой женщиной с коротко стриженными кучеряшками волос, смешно спадающих на глаза. Она производила впечатление человека, каждый день зашивающего вены самоубийц.

— Дура ты, дура, — говорила она Рите, — ну кто ж вены режет на руках? Это только в фильмах, да в дешевых мелодрамах так умирают. А в жизни такие травмы почти всегда не смертельны, всех зашивают и откачивают. Я вот что тебе скажу, вот тут, — Лена дотронулась холодными пальцами до Ритиной шеи, — на шейке, есть такая артерия, перережешь и все, можешь быть спокойна, никто уже не откачает.

И она громко захохотала. Рите вдруг стало очень обидно и жаль себя. Вот ведь, она столько пережившая, такая маленькая, а ее, вместо того, чтоб утешать, и понять наконец, называют дурой, да еще советуют как надо было сделать. Стоявшая рядом Ирина, вся бледная, но уже спокойная тоже смеялась.

— Не дождетесь!!! — вдруг изрекла Рита и тоже улыбнулась, с этой минуты девочка решила бороться за свою жизнь. Причем не именно за жизнь — а не за существование.

* * *

Дмитрий на мгновение отвлекся от чтения. При первом прочтении весь отрывок о Ритином детстве был им прочитан поверхностно, как слишком скомканный, не актуальный и не очень-то интересный. Теперь он показался Дмитрию напротив важным и емким, наверное, даже основополагающим в будущей судьбе героини дневников.