Не выдержав такого издевательства над собой любимой, я просто ненадолго вырубилась, чтобы прийти в себя на ручках у Вэйда. Меня носили по комнате, поддерживая под попу и уместив мою совершенно чугунную голову на широком плече. Будто бы укачивали. Но вместо того, чтобы бормотать что-нибудь успокаивающее, Вэйд ругался.

– Прекрати, – попросил Гарс, продолжавший сидеть на моей постели, – кто же знал, что с ней все так серьезно? Я, если ты помнишь, уже шесть лет не практикую врачевания, у меня другая работа.

– Ты ее чуть не убил, – прорычал женишок.

– Глупости, – Отравитель был непробиваем, – признаю, мне не стоило браться лечить все ее повреждение одновременно, но ничего страшного же не произошло.

Вэйд красноречиво промолчал, заставив Гарса раздраженно оправдываться:

– Да, согласен, такой реакции я не ожидал, но, заметь, я оказался совершенно прав: как только ты взял ее на руки, Селина перестала метаться и кричать.

Именно в этот момент, на ручках у Вэйда, я начала всерьез беспокоиться о том, что меня тут могут залечить насмерть.

Как выяснилось чуть позже, после того, как я официально пришла в себя и меня вернули в кровать, не поленившись даже одеялом заботливо укрыть, беспокоиться мне стоило о другом.

– Думаю, у тебя есть к нам вопросы, – под тяжелым взглядом Вэйда Отравитель сполз с постели, отступив к креслу. От греха подальше.

В то время как этот мрачный грех… судя по всему, грех смертоубийства, снова взял в плен мою ручку и не планировал ее отпускать.

– Есть вопросы, – подтвердила я, не в силах оторвать взгляд от своей ладони, которую сейчас рассеянно поглаживали.

– Задавай, – великодушно кивнул Гарс.

– Что вчера произошло? Что это вообще было?

На эти вопросы Отравитель ответил с удовольствием.

Что вчера произошло? Попытка похищения, для принесения меня в жертву. Вот в прошлый раз, по мнению адептов Изначальной Тьмы, меня в жертву недопринесли, и это надо исправить. А то, что вызываемый ими в том обряде сосуд они все же получили – исключительно удача. Особенно, если учесть, что с сосудом у них там тоже какие-то проблемы были, и адепты сейчас все немножечко злые.

– Ничего не понимаю, – убито призналась я.

– Про становление Излома ты уже читала? – решил начать издалека Вэйд.

– О том, что ваш мир раскололся из-за вражды старых богов читала, и про то, что из трещин в мир вырвалась Изначальная Тьма и Извечный Светоч тоже читала, но все равно не понимаю, при чем здесь я и какой-то сосуд.

– Тьма, имя которой Рассах, вечная соперница нашего Светоча – Мирай, была погружена в сон своими детьми. Подробностей никто не знает, но сейчас она спит, покинув свой культ. Никого из адептов, естественно, это не устраивает, но для того, чтобы пробудить Рассах, им нужен сосуд – человеческое тело, в котором Тьма смогла бы воплотиться, обманув сковывающие ее заклятия и выскользнув из своей колыбели.

На короткое мгновение в комнате воцарилась звенящая тишина, мне давали возможность осмыслить сказанное, после чего Гарс продолжил:

– Простое человеческое тело для этого не подходит. Нужна призванная, драгоценный сосуд. Человек, который никогда не рождался и не жил на Изломе, которого не знала наша земля. Ни его, ни его предков. Именно для этого был проведен обряд, а носительницы Света принесены в жертву в узлах силы. Чтобы сосуд пришел в круг.

– Тогда зачем им меня убивать?

– Потому что ты должна быть мертва, – просто ответил Вэйд, крепко сжав мою ладонь, – адепты не знают, что Селина погибла, и ее тело заняла другая, для них жрица, душу которой они должны были отдать Рассах, не покинула тело.

– Просто замечательно…

– Не хмурься, – ласково попросил Гарс, заметно оживившись, – в сложившейся ситуации также есть свои плюсы.

– Это какие же? – мой скептицизм не смог погасить его улыбку.

Порывисто поднявшись, он легко подхватил со стола два шуршащих полупрозрачных листа, очень напоминавших мне кальку, и подошел к кровати, протягивая мне эти листы, полностью уверенный в том, что это все объясняет.

– Держи.

Листы я взяла неуверенно, с опаской и очень долго их рассматривала. На белесой, прозрачной гладкости выделялись вздувшиеся, рыжевато-красные, словно раскаленные, неровные линии, очень похожие на какие-нибудь вены. На первом листе их было значительно меньше, на втором же некоторые из тех линий, что уверенно пылали на первом изображении, почернели и будто бы перегорели.

– Что это?

– Схема магических потоков, – с плутоватой улыбкой отозвался Гарс, нависая над постелью, и заглядывая в рисунки. Ткнув пальцем в первый, бедный на линии лист, он хитро покосился на меня, – та схема потоков Селины, которую я получил в храме. На второй – твои.

– И что это значит?

– Для начала, ты не жрица, – сказал и дыхание затаил, ожидая моих вопросов.

А я и моя раздраженная вредность, полностью проигнорировав Отравителя, за разъяснениями повернулась к Вэйду. Его я и спросила:

– Как это?

– Теперь ты мудрая, – просто ответил он, – мы полагаем, что вселение другой души и общий всплеск силы во время жертвоприношения напитали твою искру, умножив ее силу.

– И… это очень плохо?

– Это не имеет никакого значения, – пожал плечами женишок, – став моей женой, ты погасишь свою искру.

– Что, прямо добровольно?

Гарса мои сомнения почему-то повеселили:

– Селина, искра – это свет, и каждая его носительница должна быть чиста. Став женщиной, ты утратишь чистоту, и твоя искра погаснет сама.

– Что-то я уже не очень замуж хочу…

Эти двое переглянулись, и Гарс предложил:

– Своди ее в храм, пусть осознает, как ей повезло.

– Она больше не жрица, – нахмурился Вэйд.

– И что? Мудрые не лучше, та же блаженная светлость, – презрительно фыркнул Отравитель.

После этого их странного диалога в храм идти мне тоже совсем не хотелось. И вообще, у меня еще вопросы не закончились:

– Давайте не будем отвлекаться, пожалуйста.

Изобразив на лице крайнюю степень заинтересованности, Гарс посмотрел на меня.

– С адептами все понятно, с моей силой тоже, я только одного в толк взять не могу: как они светлыми прикинулись?

– Личины, – просто ответил Гарс. – Заклинание крепится на какой-то предмет и поддерживается при помощи внутреннего резерва того, кто его использует.

– Что-то вроде моей сережки, да? – спросила я, неосознанно потянувшись коснуться неприметного гвоздика.

Отравителя мое предположение отчего-то очень оскорбило. Резко выпрямившись, он возмущенно посмотрел на меня.