Клерк отвернулся. Софи потянула Чарльза вниз, чтобы шепнуть:

— Что сказала девушка в приемной?

— Много всего! Сказала, что ты очень красивая. Я немного рассказал ей о тебе. Она сказала, что у тебя лицо воина.

— О! Почему же она засмеялась?

— Она смеялась не над тобой. К тому же здесь немного смеха не помешает, не находишь?

— Да! Здесь как в тюрьме. — Софи покрепче взяла Чарльза за руку. — Такое впечатление, что они забыли все самое важное. Забыли, что в мире есть такие вещи, как кошки и танцы.

— Именно так. Давай же встряхнем эти коридоры. Потопаем дальше?

— Да! — воскликнула Софи.

«Ты храбрая, — сказала она себе. — У тебя лицо воина».

Выпрямив спину, она потопала по коридору. Чарльз попытался изобразить неуклюжий тустеп, что придало ему сходство с лошадью, взбирающейся по лестнице. От этого Софи сразу почувствовала себя лучше, высоко подпрыгнула и стукнула каблучками. Чарльз зааплодировал ей, похлопав свободной рукой по бедру. Клерк многозначительно вздохнул, и его челка взметнулась вверх, как водоросли. Когда он отвернулся, Софи показала ему язык.

Клерк остановился возле комнаты, в которой стоял большой коричневый стол.

— Это наша комната допросов, — пояснил он. — Здесь недавно сделали ремонт, так что прошу вас, сэр, не позволяйте своей дочери ничего трогать.

На стенах висели портреты мужчин, которым словно было тесно в мундирах. Один из них, судя по выражению его лица, и вовсе готов был пукнуть.

— Здесь очень… чисто, — заметила Софи.

Она поправила шляпу, чтобы лучше прикрыть волосы. Казалось, будто здесь всё специально покрасили в мрачные цвета. Подавленной казалась даже люстра.

— Проходите, мистер Смит, — сказал клерк. — А девочка, — он показал на несколько стульев, стоящих в коридоре, — девочка пусть подождет снаружи.

— Что? — оторопела Софи. — Нет! Чарльз, прошу тебя! Пожалуйста!

— Спасибо, сэр, — ответил Чарльз, не выдавая своих чувств, — но «девочка» пойдет с нами, если ей так хочется.

— Я хочу пойти с вами, — сказала Софи. А потом, вспомнив, что говорить ей не полагалось, во все глаза воззрилась на клерка, не произнося больше ни звука.

— В таком случае присаживайтесь. — Клерк был невысок, и его нос едва доставал Чарльзу до ключицы. Очередной его тяжелый вздох всколыхнул галстук Чарльза. — Много времени это не займет.

Софи взглянула на Чарльза.

— Почему? — шепнула она. — Это плохо, да?

Чарльз едва заметно покачал головой и одними губами сказал: «Потерпи, дорогая моя». Софи снова умолкла.

— Боюсь, прежде чем приступить к делу, — сказал клерк, — я должен проинформировать вас, что таким запросам мы не рады.

— Правда? — удивился Чарльз. Софи не сводила с него глаз, но его лицо было непроницаемо, как кирпичная стена. — Разве вам по службе не положено отвечать на подобные запросы?

— Положено, но у меня есть и другие дела, — ответил клерк. — К тому же запрос о поиске пропавшего человека кажется абсурдным, раз вы с этим человеком никогда не встречались и даже не виделись.

— Разве? — сказал Чарльз. — Любопытно.

— Уж извините, но в девяти случаях из десяти такие запросы лишь заставляют нас терять время, а в конце концов оборачиваются полным разочарованием.

— Понимаю, — кивнул Чарльз. — Что же насчет десятого случая?

— Вообще-то, мне следовало сказать, в девятьсот девяноста девяти случаях из тысячи.

— Но что же насчет тысячного?

— Сэр, ваш запрос не исключение. Полагаю, такой женщины не существует.

— Мы полагали, что не существует очень и очень многого, но в итоге все оказалось правдой, — заметил Чарльз. — Никогда не стоит обходить вниманием даже малейший проблеск возможного.

— Сэр, это невозможно. Вы наводите справки о женщине, не зная ни места, ни даты ее рождения. Вы даже не знаете ее профессии.

— Она была музыкантом, — сказала Софи. — Чарльз, ты ведь об этом сказал?

— Простите, мисс Смит, но женщин-музыкантов не бывает. У нас есть записи о женщине по имени Вивьен Верт, но…

— Есть? — Софи села прямо, как стрела. — Где она? — Клерк не обращал на нее внимания. — Что там говорится?

Чарльз повторил вопрос Софи:

— Что говорится в этих записях?

— Если вы говорите правду, это точно другая женщина. Она не была музыкантом. Судя по всему, у нее были кое-какие проблемы с законом.

— Какие проблемы? — спросила Софи.

— Незаконные проникновения, праздношатание, связи с бездомными и бродягами. Как бы то ни было, тринадцать лет назад она пропала. С тех пор ни справок от врачей, ни банковских документов. Женщины ее сорта часто пропадают. О ребенке никаких записей нет. И нет совершенно никаких свидетельств, что эта женщина поднималась на борт «Королевы Марии».

— Полагаю, мы можем взглянуть на списки пассажиров «Королевы Марии»? — спросил Чарльз.

Вопрос был простой, но клерк тотчас изменился в лице. Уголок его рта изогнулся вниз.

— У вас есть на это основания, сэр?

— Конечно есть! — воскликнула Софи. — Я была… — Она осеклась.

— Да-да?

— Нет, ничего, — пробормотала Софи. Сейчас она была мисс Смит, а вовсе не Софи Максим. — Простите.

Клерк снова перестал обращать на нее внимание.

— Для многих вещей одного любопытства достаточно, — сказал Чарльз. — Есть ли у вас основания не показывать нам списки?

— Да, — ответил клерк. Софи заметила, как его глаза скользнули к одной из картотек и тотчас вернулись обратно. — Точнее, это не совсем так. Видите ли, я подозреваю, списки пошли на дно вместе с судном. Такие поиски не входят в сферу моей компетенции. — Его голос стал очень резким. — Бумажная работа, сэр, ужасно тяжела! Боюсь, я ничем не могу вам помочь.

— В таком случае не могли бы вы перенаправить наш запрос…

— Кофе! — вдруг воскликнул клерк и позвонил в звонок. — Могу я предложить вам чашечку кофе?

— Спасибо, — ответил Чарльз, — не стоит. Я бы предпочел обсудить…

— Я настаиваю! — В глазах клерка промелькнула паника. — Во Франции готовят лучший кофе в мире.

Девушка-секретарь вкатила в комнату серебристую тележку и подмигнула Софи.

— Просто оставь ее здесь, Бриджит, — велел клерк. — Так о чем мы с вами говорили?

Софи набрала полный рот кофе и попыталась его проглотить, но вдруг поняла, что ей кусок в горло не лезет. Очень осторожно она выплюнула кофе обратно в чашку. Немного все же попало ей на белую блузку, и клерк поморщился.