– Тьфу ты! – плюнул водитель и захлопнул дверь.

– В кои-то веки по инструкции хочешь сделать, и что – начальство само мешает, – пожаловался он. Напарник кивал в такт неслышной музыке.

– И тебя еще подсунули, – с тоской сказал водитель. Завел двигатель и поехал.

Аккуратный вырез на крыше фургона был почти незаметен. Некто, обладавший очень острым и очень твердым инструментом, сделал в крыше фургона надрез в форме буквы «П», отогнул лепесток металла, проник внутрь и так же аккуратно загнул его обратно.

Теперь этот некто с комфортом расположился на груде спальников и задумчиво жевал кровяную колбасу из походного пайка Дикой Гильдии.

– В целом неплохо, – заметило существо, бывшее когда-то Клаусом Хампельманом. – Но я бы добавил чеснока.

* * *

Он спал в зеленой долине трое суток – столько прошло времени по часам мобильного, но они показались ему одним часом. Он проснулся, но все еще был во сне.

Призрачное солнце стояло на том же месте в небе, и трава так же шелестела под теплым июньским ветром. Застыл в объятиях задержавшейся зимы лес Бросселианд, а в самом его сердце царило вечное лето.

Владычица долины, дама в зеленом, оказалась рядом, едва он проснулся. Волосы ее – цвета воронова крыла, а кожа слегка светилась, как бывает во сне. Она не назвала ему своего имени. Конечно, это была одна из первых, чудом задержавшихся в этих краях. Странно, что здесь, во Франции, они еще оставались.

Дева, так он назвал ее для себя. Арвет думал, что они сумели сохраниться только в тех уголках планеты, куда не могли добраться люди. Как ледники Йотунхемена, где скрывался Сморстаббрин, ледяной дракон. Как там Бьорн? Отпустил ли его этот старый ворчун или по-прежнему держит при себе, как домашнего зверька? Зачем он ему, ведь Смор ненавидит людей?

Как давно он не вспоминал о нем. Бьорн был его другом, а он забыл его и последовал за ней. За Дженни. Арвет вздохнул – чуть заметно, но это не укрылось от глаз первой.

– Ты оставил что-то в прошлом?

– Кого-то. Многих.

– Жизнь людей похожа на реку, вы все время оставляете собственную жизнь позади. Все, что видели, знали, любили. Ваши реки пересекаются, порой текут рядом и расходятся прочь.

– А на что похожа жизнь первых?

Дева задумалась:

– На кристалл, цветущий на солнце, поющий в лунном свете. Мы меняемся с миром, но остаемся самими собой.

Арвет посмотрел на нее. Как она уцелела?

– Скрытые земли отделены от Внешних стеной радужного пламени Унгора – непроницаемым барьером для таких, как я, – сказала первая. – Я давно не видела родичей, только их песни плывут по Дороге Снов, неведомые смертным даже из рода Магуса, в них печаль и тоска, рыцарь. Что бы ты ни слышал о Скрытых землях, все это неправда. Человеческими словами не передать, что это за место, что за тени кричат там, требуя жизни и осуществления. Разве там есть такое солнце, такая вода и такое небо? Разве там есть весна и осень, зима и лето? Нет, там лишь вечный круговорот образов, зыбких отражений этого мира, там нет ничего устойчивого, ничего, что могло бы дать нам силу. Суровой была кара твоего рода, рыцарь, на тяжкую долю вы обрекли тех, кто владел этой землей до вас.

– А что здесь? – спросил Арвет. – Почему этот лес хранит прежнюю силу?

– Потому что здесь Спящий, – сказала Дева. – Двое спят в этом мире. Король в хрустальной горе и мудрец под черным дубом. Король спит на Авалоне, а мудрец здесь. И им суждено скоро проснуться.

Король в хрустальной гробнице… Арвет вздрогнул. Он видел эту гробницу, он был там с Дженни, а потом… Что же случилось потом? Память полна странных видений – люди в древних доспехах, черные ладьи, плывущие по дымящемуся туманом озеру, сталь и огонь, кровь и зеленые травы… Это не его воспоминания – так почему же он чувствует, будто сам стоял когда-то на седых от росы равнинах перед лицом набегающей конницы?

А рядом с ним стоял с посохом в руке его друг с глазами цвета травы.

И еще печаль помнил Арвет, огромную и светлую, как воды Сайво-озера, которая наполняла его в той неведомой жизни.

– Имя ему Мирддин, и он величайший из Властных Магуса, – продолжала Дева. – Он дремлет, и сон его объемлет весь Бросселианд, в тени его сна мы нашли приют. Этот лес был пристанищем первых очень давно, но без сил Мирддина мы бы не удержались. Такова его сила, что он может сопротивляться даже воле Договора, разделившего мир.

Сны и мечты могут многое, Арвет знал это лучше остальных.

Мари Флери, девочка, мечтавшая о сказочной стране, игрушка в руках диббуков, едва не сотворила мощнейший прорыв недалеко от Бросселианда. А теперь оказывается, что в лесу спит древний Властный. Случайность ли это?

– Века сон Мирддина охранял нас, – сказала Дева. – Но теперь бестелесные вторглись в его пределы, а по их следу пришел ты. Мир снова меняется. Может быть, это к лучшему – я устала от одиночества, рыцарь. Я, первая, признаюсь смертному в этом… – Дева слабо улыбнулась.

– Мне надо идти, – сказал Арвет. – Я должен поймать хозяйку диббуков, она еще здесь, я чувствую.

– Они все здесь, – подтвердила Дева. – В Бросселианд легко зайти, но трудно выйти, если мы этого не захотим. Бестелесные в ловушке, они захватывают тела животных и птиц, но в этом нет большой беды. Гораздо хуже, что они овладели телом Мирддина.

Арвет опешил:

– Как?!

– Он все глубже уходит в сон, воля его ослабла. Сейчас те, кого ты называешь диббуками, владеют его силой. Если ты не поторопишься, от Бросселианда ничего не останется. А потом они пойдут дальше, с силой Мирддина диббуки смогут пробить такой пролом в радужном барьере, что оттуда хлынут орды их сородичей.

– А вы? Разве вы не можете их изгнать?

Дева печально покачала головой:

– Мы уже проиграли одну битву Магусу. Мне некого призвать под свой стяг, рыцарь, моя сила – лишь тень от прошлого могущества. Я не одолею Мирддина, даже спящего.

Арвет поднялся.

– Если кто-то и может остановить его, так это ты, рыцарь, – задумчиво сказала Дева. – Я дам тебе два дара. Один поможет подобраться ближе к Мирддину – сейчас все бестелесные стеклись к его телу, только вместе они могут удерживать его. Другой сможет отомкнуть его гробницу. Поспеши.

…Арвет двигался тихо, пробираясь мимо тяжело обвисших под тяжестью снега еловых ветвей. Ногу ставил осторожно, опасаясь раздавить и малую веточку, скрытую под толстым слоем слежавшегося снега. Рыхлая ноздреватая корка была схвачена утренним морозом, и Арвет каждый раз проламывал ее, морщась от хруста и шороха снега.

«Март же, – подумал он. – А снег не уходит. Такова сила Мирддина?»

Зима задержалась в Бросселианде, не хотела уходить – цеплялась за землю ледяными когтями, сковывала льдом ручьи, прорастала белыми кристаллами на ветвях. Лес был будто в сахарной глазури – разукрашенная игрушка спящего Властного.