Он постучал в комнату жены, она крикнула: «Нельзя!» — он вошел в полутемное пространство, с ужасом разглядывая перевернутую мебель и раскиданную повсюду одежду. Осторожно обходя опрокинутые кресла и журнальный столик, муж Ольги Антоновны вдруг обнаружил перед собой странное существо. Существо это стояло на четвереньках, покачиваясь вперед-назад, и было равномерно раскрашено черными и белыми полосами, более широкими, чем у зебры. Оно имело голову его жены, лицо тоже было полосатым, существо открыло рот и закричало визгливо и очень громко: «Нельзя-а-а!!» — отчего муж дернулся, отступая назад, споткнулся, упал и ударился головой, потеряв сознание.

Он пришел в себя оттого, что Ольга Антоновна брызнула изо рта холодной водой, подумала, наблюдая за скривившимся от боли лицом мужа, и вылила все из стакана ему на голову. Муж открыл глаза. Комната была та же, мебель раскидана, одежда разбросана. Но Ольга Антоновна открыла шторы, яркий свет резал глаза, очень болел затылок и кружилась голова. Ольга Антоновна убедилась, что муж жив, и равнодушно отошла к кровати, упав на нее навзничь. На ней был махровый халат, под мокрыми волосами растекалось на простыне темное пятно. Муж понял, что она только что вымылась. Получается, когда он упал и потерял сознание, она спокойно ушла в ванную смывать полосы.

— Мне плохо. — Он попытался сесть, это получилось с трудом, тогда он отполз к стене и прислонился спиной. — Принеси льда, у меня затылок…

— В хо-ло-диль-ни-ке, — по слогам сказала жена.

— Мне надо выпить. — Муж ощупывал голову, его мутило.

— Там же.

— Помоги мне встать!..

— Не могу, — ответила Ольга Антоновна и перекатилась на живот. — Я пьяная и плохо орипи… орини… о-ри-ен-ти-ру-юсь в про-стран-с-с-с…

— Что же это такое. — Муж с трудом стал на четвереньки и медленно встал, держась за стенку. Он пришел через десять минут с маленькой чашечкой, сел рядом с Ольгой Антоновной. — Выпей. Нам надо поговорить. — Ему пришлось просунуть руку ей под спину и приподнять тяжелое податливое тело, скривившись от боли в голове. — Это кофе с лимоном. Крепкий.

Ольга собралась сделать глоток, но что-то ее так рассмешило, что она прыснула, забрызгав ему лицо и рубашку. Муж дернулся и медленно провел ладонью по лицу.

— Ты в этом тюр-ба-не очень хорош! — Она показала рукой, в которой была чашка, на его голову, замотанную полотенцем, и залила коричневой жижей кровать. После чего попробовала выпить свой кофе, с удивлением таращилась несколько секунд в пустую чашку, отбросила ее на пол, выползла из халата, свернулась калачиком и заснула.

Муж Ольги Антоновны сделал несколько звонков и отключил телефон, выпил пару таблеток, внимательно рассмотрел себя в зеркале и решил дать жене поспать часик. Он лег рядом, устроив подушку под шеей, чтобы голова свешивалась, и хотел все спокойно обдумать, но вдруг тоже заснул, словно еще раз потерял сознание.

Странно, но он очень хорошо отдохнул во время этого сна. Открыв глаза, он опять с удивлением огляделся вокруг, потому что сон бережно зализал последние тяжелые минуты. Ольга сидела рядом, голая, со стаканом сока, и так изучающе разглядывала лежащего возле нее далеко не молодого мужчину, словно тоже заблудилась во сне.

— Больно? — Она показала рукой на его голову.

— Я плохо упал, — сказал муж. Со словами пришла боль и легкая тошнота.

— Я же сказала, что нельзя! — В голосе жены слышались истерические нотки, но она была трезвой.

— Сейчас вечер? — спросил муж, покосившись в сумеречное окно и стараясь не поворачивать голову.

— Не знаю. По-моему, утро. На часах четыре. Темно — значит, не день.

— Не может быть. — Муж медленно сел. — Я шел поговорить с тобой. Уже утро, какой кошмар!

— Неужели, — равнодушно сказала Ольга.

— Ольга! Поговори со мной.

— Я не могу. Ты не поймешь.

— Ну ты хотя бы согласна, что с тобой не все в порядке? — Мужу удалось встать, он осторожно ходил туда-сюда по комнате, обходя препятствия.

— Это как сказать. Может, я только сейчас и устраиваю порядок в своей жизни.

— Подожди, ты понимаешь, что у тебя это возрастное? — Он тут же пожалел о сказанном, рассмотрев ее лицо, и поспешил загладить промах:

— Слушай, каждый человек должен заниматься своим делом. Согласна? Ты заболела, не занимайся самолечением, иди к врачу! Это же очень просто. У тебя же есть психиатр, он тебя консультирует, давай его вызовем.

— «Своим делом», — кивнула Ольга, соглашаясь, — а какое у меня дело, а? Таскаться возле тебя красивой пристежкой, по выставкам шастать, жаловаться массажисткам, учить японский, на кой черт он мне нужен! Ведь я даже переводить с тобой ездить не могу никуда!

— Ольга, роди ребенка. Нет, я серьезно. Уже пора.

Ольга задохнулась, словно налетев на препятствие:

— Ты что… Ты действительно понимаешь, что со мной происходит?

На него смотрели почти безумные глаза в красных прожилках воспаленных белков.

— Я все понимаю, я тебя очень люблю и предлагаю тебе поехать куда-нибудь отдохнуть. А что, пошлю все к черту, все эти комиссии, государственные интересы, давай махнем рыбу ловить или тигров стрелять. Слушай… — Он вдруг резко повернулся к ней и встревоженно спросил:

— А ты не беременна?

Ольга безучастно смотрела в темнеющее окно. Ее глаза угасли, как только муж заговорил о поездках.

— Нет. Я только влюблена жутко, а больше ничего интересного.

— Что ж ты сразу не сказала? — с облегчением почти крикнул муж. — Ну как же ты меня напугала!

— Ты не понял. Я как-то неудачно на этот раз вляпалась. Я без него жить не могу. Я решила посмотреть, сколько выдержу. Мне хватило и двух дней. Потом пришлось напиться, чтобы не побежать к нему.

— Какие проблемы, только подумайте! Он кто — официант? Сантехник? Да беги, только охраняйся получше, а то лечиться придется, когда вернешься. Беги, только не пей и не ползай тут раскрашенная в полоску!

— Вот так, да? — крикнула Ольга, заводясь. — Не зарази, значит, нас, уважаемых, а то мы люди очень важные для государства! Я не пойму, как же я рожу от него ребенка, если должна «охраняться» и заботиться о твоем здоровье?!

— Не обязательно рожать ребенка от мойщика окон, детей рожают от мужа! — Руки у мужа тряслись, он подошел к Ольге близко и с ненавистью, смешанной с удивлением, разглядывал эту совершенно незнакомую бешеную женщину.

— Детей рожают от любимого! — крикнула Ольга, а муж, плохо соображая, что делает, ударил ее кулаком в лицо.

Ольга упала на кровать навзничь, но потом вдруг закинула ноги и кувыркнулась назад. Пока ее муж, застыв на месте, пытался обрести способность соображать и как-то извиниться, Ольга схватила с пола поднос, размахнулась, подбегая, голая, растрепанная и ужасная в гневе, как древнегреческая богиня. Он был настолько заворожен ее видом, что даже не поднял руки, чтобы закрыть голову. Раздался длинный, чуть вибрирующий металлический звук. По ковру покатились оранжевые замшевые персики.