показала пальцем на стену, сквозь которую мы только что прошли. Она стала совершенно обычной!

– А, это… Не переживай. Понимаешь… Как бы тебе это объяснить?

– Даже не пытайся, милый!

За спиной послышался тихий хлопок, а после него – знакомый до зубовного скрежета голос:

– Таким, как она, объяснять подобные вещи бесполезно! Все равно не поймет, – отмахнулась фея, взмахом волшебной палочки раскрывая огромный чемодан, который, по всей видимости, прибыл в наши с Буклей чудесные, роскошные апартаменты вместе с ней.

– Что вы здесь делаете? – проворчала я.

Было обидно. Неужели все это Чудовище приготовило для нее? Внутри все вскипело. Гнев. Ревность. Мамочки… Ревность-то откуда взялась? Ладно, разберемся. Не в этом суть. А в том, что это наше с Буклей место! Мы его первые нашли!

– То же, что и вы, полагаю, – фея пожала плечами. – Хочу привести себя в порядок. Я бы попросила тебя почистить платье, но… боюсь, ты мне его испортишь. Придется воспользоваться магией.

Мерзавка улыбнулась и исчезла в ванной, сверкнув крыльями и хлопнув дверью. Мы с Буклей переглянулись.

– Вот гадина! – зашипела я, прижав к себе Буклю.

– Кх-х‑х… Кхе-е‑е…

– Ой, прости! Опять я тебя чуть не задушила.

– Ты слишком эмоциональна.

– Еще бы! Она явилась сюда так, как будто…

– Ты злишься на то, что она притащилась сюда и помешала твоим планам. Но это ровным счетом ничего тебе не дает!

– Э‑э‑э… О чем это ты?

– В твоем мире все такие умные? Или ты особенная?

– Я особенная, – огрызнулась, чувствуя, что в этот вечер все против меня, даже Букля.

– Думать надо не о том, что она сюда явилась. Думать надо о том, ПОЧЕМУ она это сделала?

– И… почему?

– Да потому, что ее условия проживания, скорее всего, не лучше нашего. Смекаешь, бестолочь?

– Не совсем.

– Выжить вас хочет этот Харди, вот что я тебе скажу. И сдается мне, девочки, если не освободите помещение добровольно, то…

– Букля!

– А что я? Сама подумай. Недаром же никто отсюда не возвращался?

Глава 7

За дверью стихло. Ни шороха снимаемой одежды, ни довольных, счастливых вздохов (которые я бы наверняка издала, погрузившись наконец в горячую воду с ароматной мыльной пеной).

– Простите? – Я подошла к двери и тихонько постучала. – С вами все в порядке?

Молчание. И вдруг…

Шлеп! Раздался странный звук, словно лопнул мыльный пузырь. Очень большой мыльный пузырь.

Мы с Буклей переглянулись.

– Хрю…

Розовый пятачок сморщился и втянул воздух, словно поросенок пытался унюхать то, что осталось от феи.

Мамочки! Что с ней?

Фея, конечно, существо зловредное, но, если разобраться, она – единственная, кого я знаю в этом огромном пыльном замке. Ну, не считая Букли, конечно. Вздохнув, я решительно взялась за ручку двери. Будь что будет – нельзя же оставить ее в беде!

– Энн! – Поросенок схватил меня за юбку и что есть силы рванул кусок ткани на себя.

– Крак! – затрещал мой и без того многострадальный подол, и ткань лопнула.

– Ты… ты чего?

– Я? Это ты куда лезешь?

– Пусти! Ей нужна помощь!

– Кому? Фее? Помощь нужна тем, кто встанет у крылатой на пути, – запомни раз и навсегда, бестолковая Энни!

– То-то призрак ее испугался! – не сдавалась я, уперев руки в бока. – Да если бы не мой саквояж…

Минипиг сел на задние лапки и тяжело вздохнул, тряхнув плотно завитыми буклями парика, что по-прежнему красовался вместо поросячьих ушек.

– Ладно, – нехотя согласился мой розовый друг. – Тут твоя взяла. Призрак – единственное существо среди миров и их отражений, которое действительно способно погубить набитую волшебной пыльцой голову. Ты спасла ее, Энни. Спасла от неминуемой мучительной смерти. И что? Где благодарность? – Букля от возмущения топнул копытцем об пол, подняв облако пыли.

– А… апчхи!

– Вот именно, к феям хвори!

– Что?

– К феям хвори. Так говорят, когда кто-то чихает. Ты что, с луны свалилась?

– Из отраженья провалилась!

– Прости. – Поросенок бросил на меня виноватый взгляд. – Вместо благодарности этот златой пылесборник отнял у нас купальню вожделенную!

Но я уже открывала дверь.

Феи не было. Ванна по-прежнему манила горячим паром и нежным лавандовым запахом, однако лично мне купаться резко расхотелось. Что, если это ловушка?

– Смотри! – прошептал Букля.

Чемоданы феи на наших глазах превращались в мыльные пузыри и лопались, переливаясь радугой.

– Надо бежать, – предложил Букля, вновь схватив меня за то, что осталось от прорванного платья.

– Нет! – Я, рассердившись, выдернула кусок ткани, да так резко, что Букля едва не упал. – Как же ты не понимаешь? Мы должны ее найти. Кроме нас, ей надеяться не на кого.

– Скажите пожалуйста! Маленькая, несчастная, беззащитная… ФЕЯ! Энн, пойми же наконец! Тебя ослепил успех, когда ты справилась с призраком. Думаю, потому и справилась, что понятия не имела, насколько они опасны! До тебя никому в голову не приходило огреть саквояжем потустороннюю сущность… по голове.

– Эффект неожиданности?

– Он самый. Но фея, она…

– Ба-а‑а‑ам!

Замок вздрогнул, а мы с поросенком бросились от страха друг к другу, вмиг позабыв о том, что так отчаянно спорили еще мгновение назад.

Я уже жалела о саквояже, что остался в каморке под лестницей. Сейчас бы он мне ох как пригодился!

Шелест приближался, словно по старинной растрескавшейся плитке купальни ползла огромная змея. Мы осторожно выглянули из-за двери и увидели…

Фею!

Отряхнув крылья (влажный от пара пол тут же покрылся золотой пыльцой), она подошла к ванне и… с гулким хлопком исчезла вновь.

Чего магическому существу было не занимать, так это упрямства. Мечтающее о водных процедурах крылатое создание исчезало и появлялось вновь. Нам же оставалось только смотреть. Застыв, я и свин следили за странным поединком феи с…

Кем?

Мечты о том, чтобы наконец-то привести себя в порядок, таяли на глазах. В шаге от меня остывала вода.

– Бам‑м!

С каждым хлопком начинался новый раунд. Силы были равны. Не хватало лишь попкорна. Интересно, во времена безутешной королевы Виктории, антисанитарии и убийств, таящихся в тумане над зловонной Темзой, жители Лондона знали, что такое попкорн?

Потрепанная, но непобежденная соискательница должности секретаря лорда Харди раз за разом врывалась в ванную. Локон из растрепанной прически упорно падал на глаза, и она дула на него, как… как совершенно обычная рассерженная женщина, уставшая от повседневных забот, ленивого мужа и вечно орущих детей. Вся утонченность куда-то улетучилась.

«Все же женщина есть женщина, – подумала я. – Даже если она – фея».

– Защиту ставь! Ну! Не сдавайся! – Букля явно болел за фею. А ведь совсем недавно говорил, что хуже феи только долгая, мучительная смерть. Предатель!

Фея