– Ты уже починил кран?

– Я для этого приехал, но кто-то забрал ключ из-под ступенек.

– Это я его забрала, – сказала Миган. – Мне это действовало на нервы. Теперь будешь брать ключ у матери.

– У матери так у матери.

Барт взял ее за руку. Миган, никак не прореагировав на этот жест, добавила:

– Поскольку мы с Бартом будем здесь вместе какое-то время, лучше звони, перед тем как приходить.

– Как вам угодно.

Миган представить себе не могла, что подумает Фенелда, узнав об этом. Решит, вероятно, что яблоко от яблони недалеко падает и что она пошла по стопам матери.

Барт о чем-то болтал с Лероем. И когда они поднялись по лестнице к входной двери, оба смеялись, как старые друзья. У Барта Кромвеля все старые друзья. Этот человек существует, пока не окончено задание. А потом превращается в другую личность в другом городе с другой женщиной на руках.

Можно только пожалеть женщину, которая полюбит его, что довольно просто, если принимать его заботу и внимание за чистую монету.

– А теперь я с удовольствием выпил бы чего-нибудь холодненького, – сказал Барт, когда Лерой оставил их и пошел наверх чинить кран. – Если устроишь пару местечек на балконе, я принесу все что надо. Ты что будешь? Яблочный сок, молоко или воду?

– Яблочный сок со льдом.

– Получай. – Он открыл буфет и достал стакан.

– Женщине с тобой находиться опасно, ты развратишь ее в два счета.

– Что-то не припомню, чтоб мне говорили такое. – Он бросил пару кубиков льда в стакан и наполнил его соком. – Одно из двух, либо ты из тех, кого легко развратить, либо ты пробудила во мне нечто, мне самому неведомое.

Он протянул ей стакан. Их пальцы встретились, но никто не отдернул руку.

Она посмотрела вверх, и их взгляды встретились. Миган почувствовала предательское тепло в груди.

– Видишь ли, Миган, твоя беременность действует на меня как-то особо. Но напрасно ты думаешь, что она делает тебя менее привлекательной и желанной, – сказал он.

Его слова беспокоили и пробуждали чувства, которые она всегда гнала. Барт отпустил стакан, но незримая связь осталась.

Миган вышла на балкон и посмотрела на залив, однако водная стихия сейчас ее не успокоила.

Барт подошел и встал рядом.

– Когда ты не Барт Кромвель, когда ты являешься самим собой, у тебя есть жена?

Барт стоял и смотрел на сияющий пляж, который ему казался воплощением рая, и обдумывал вопрос, который напоминал ему про ад.

– Это так важно, Миган?

– Может, и не так уж важно, но моя жизнь в твоих руках. И я хотела бы знать о тебе настоящем, а не выдуманном, хотела бы знать, есть у мужчины, в которого я будто бы влюблена, жена и дети. Должна же я знать, есть ли у тебя человеческие чувства, если ты вообще способен что-либо чувствовать вне работы.

– У меня нет ни жены, ни детей. Я разведен, но я не робот. Я чувствую боль, разочарование и отчаяние. Как и любой человек. Когда меня ранят, у меня течет кровь. Но свой долг я стараюсь выполнить как можно лучше. А это значит, что я во всем должен следовать плану операции, разработанному в Бюро. В данном случае я Барт Кромвель, коммивояжер из Нашвилла, штат Теннесси.

– Ты обо мне все знаешь, а я о тебе ничего. Мне не нравятся руководящие указания вашего чертова Бюро.

– Мне тоже они не всегда нравятся, но я стараюсь придерживаться их.

В это время зазвонил телефон, и это разрядило напряжение.

Он подошел к телефону на кухне, снял трубку и спросил:

– Вам кого?

– У меня плохие новости, – услышал он знакомый голос.

Барт оглянулся. Миган осталась на балконе. Меньше всего он сейчас хотел, чтобы она слышала, о чем он говорит. Он проговорил тихим голосом:

– Вы напали на след Карауэя?

– Нет. Пока мне не повезло. Полу, впрочем, тоже, а мы прочесали весь Ориндж-Бич, как гребнем для блох. Но нам сообщил надежный информатор, что видел его прошлой ночью в баре в Сент-Луисе.

– Не может быть.

– Это надежный информатор.

– Джошуа Карауэй не мог быть в Сент-Луисе прошлой ночью. Я сообщал в прошлый раз, что он напал на Миган на берегу и пытался утопить ее.

– Возможно, наш человек говорил под дулом пистолета. До сих пор на него можно было положиться.

– А как ты тогда объяснишь факт покушения на жизнь Миган Ланкастер?

– Я ничего не должен объяснять. Если это не Карауэй, покушением должна заниматься местная полиция. Тебе поручено выследить Джошуа Карауэя и вернуть его в тюрьму, пока он не выполнил своих угроз восьмилетней давности.

– Надежный это информатор или нет, но им не найти Джошуа Карауэя в Сент-Луисе. Это он напал на Миган прошлой ночью, и ты сам это прекрасно знаешь.

– Не кати бочки на меня. Я только хочу сообщить тебе последние данные. Не я решаю. Это дело Люка Пауэлла, а я узнал об этом не от него.

– И не узнаешь. Наш человек здесь у нас под носом и выступает в своем амплуа.

– Если он здесь, мы найдем его.

– Вот и отлично. Держи связь.

– Ты уверен, что следует здесь оставаться? По сравнению с комнатой в мотеле этот дом – настоящий дворец. Конечно, вольному воля. Можешь изображать телохранителя при женщине, которая вот-вот разрешится от бремени. Как у вас там?

– Неплохо. Только мне надо работать. И послушай меня. Какой бы ни был информатор, но вчера ночью это был Джошуа Карауэй. Готов биться об заклад.

– Уж больно вы легко отделались, если это Карауэй. Вспомни взрыв у Брюстеров.

– Он воспользовался тем, что было под рукой.

– Если он здесь, мы его из-под земли выроем. Если в Сент-Луисе, у нашей беременной дамочки есть свой враг.

Барт вернулся на балкон, но любоваться заливом ему больше не хотелось. Миган все еще стояла у перил. Ветер играл ее волосами. Она стояла, расправив плечи, и вид у нее был величественный. Классическая красота, подобрал он наконец слово. Такие женщины, как она, даже будучи в положении остаются привлекательными. Чуть выступающие скулы, полные чувственные губы. И ко всему прочему мишень для Джошуа Карауэя, сколько бы там ни говорили о Сент-Луисе. Сами слухи, скорей всего, дело его рук. Безжалостный подонок с манией убийства.

Барт почувствовал, как в нем поднимается волна ненависти.

– Прости, что я прервал разговор.

– Хорошие новости?

– Разве новости бывают хорошими? Ты проголодалась?

– Не отказалась бы перекусить.

– Ну так едем в какой-нибудь ресторанчик, где можно сесть в укромный уголок и смотреть друг другу в глаза.