— Совсем один, — подтвердил Кевин и, обернувшись, смерил девушку смеющимся взглядом серых глаз.

Саманта облизнула подкрашенные губки.

— Как же вы справляетесь с хозяйством?

— А, одинокий мужчина, и все такое? — усмехнулся Кевин. — Могу вам сообщить, что я существо вполне самодостаточное, и в состоянии сам себе постирать и что-нибудь приготовить поесть.

— Удивительно, — сказала Саманта и, поймав его вопросительный взгляд, быстро пояснила: — Вас ведь растили мать и две старшие сестры.

— Моя мать, — широко улыбнулся Кевин, — весьма недвусмысленно объяснила мне, как только я подрос, что женщина рождена на свет не для того, чтобы обслуживать мужчину. — Саманта изумленно раскрыла глаза, и он расхохотался. — Кстати, я считаю, что она права.

— Но это же…

— Весьма прогрессивный взгляд на вещи. — В голосе Кевина звучала нескрываемая нежность. — Да, она у меня такая.

— Я хотела сказать — это замечательно, — уточнила Саманта.

— Она у меня замечательная, — с теплотой в голосе подтвердил Кевин. — Когда мы с сестрами подросли достаточно, чтобы нас можно было оставлять одних, мама поступила в университет, получила диплом историка и стала преподавать. Она ушла на пенсию только в прошлом году, — с гордостью закончил он.

Кевин действительно гордился матерью. Ведь многие женщины, оказавшись в ее положении, выбрали бы более легкий путь. Однако Джейн Рид была скроена из крепкого материала. И, к счастью, дети унаследовали от нее железный стержень.

— Вот почему вы так терпимо относитесь к женщинам, имеющим профессию, — догадалась Саманта.

— Отчасти, — согласился Кевин, разливая кофе. — Не перейти ли нам в гостиную? — И он подхватил поднос с кофе.

— Здесь так уютно. — Вид у Саманты был разочарованный.

Пожалуй, даже слишком уютно, подумал Кевин. Кухня — душа дома — словно окутывала их атмосферой интимности, к которой, по глубокому убеждению Кевина, Саманта была еще не готова. Она ведь пригласила его ужинать лишь ради того, чтобы узнать, зачем он приезжал к ним накануне.

— Если замерзнете, я разожгу в гостиной камин. — И, не дожидаясь ответа, Кевин направился в гостиную, где, верный своему слову, поставил поднос на столик и включил газовый камин.

Саманта с любопытством оглядела гостиную, невольно отмечая мягкие, успокаивающие золотисто-кремовые тона и мебель из красного дерева. И тут взгляд ее упал на рояль, стоявший у французского окна, выходившего в сад.

— Вы играете или рояль для вас просто место, куда можно поставить фотографии? — сухо спросила девушка, кивком головы указывая на огромное количество фотографий в рамках, украшавших крышку рояля.

— Играю, — отозвался Кевин, — но редко, так что можно сказать, что рояль — действительно подставка для фотографий.

Саманта подошла к роялю, и Кевин невольно снова восхитился. Накидку она оставила в машине и в своем облегающем платье цвета морской волны была сказочно хороша — высокая, элегантная, с царственной осанкой.

— У вас так много родственников? — поинтересовалась она.

— Да нет. — Кевин подошел к роялю и встал рядом с девушкой. — Просто мои сестры — любящие матери, и я, будучи крестным отцом их отпрысков, получаю фотографии милых крошек каждое Рождество и на все дни рождения — и их, и мои. И упаси меня Боже хоть одну не выставить — сразу заметят и обидятся.

Саманта с улыбкой обернулась к нему.

— Не притворяйтесь, вам ведь самому это приятно, — поддразнила она.

Кевин улыбнулся в ответ.

— Не стану отрицать, — приглушенно согласился он, внезапно остро ощутив близость Саманты. Она была совсем рядом, стоило лишь протянуть руку, и…

Глаза Саманты вдруг испуганно распахнулись, и она поспешно отвернулась к фотографиям. Она почувствовала этот момент не менее остро, чем Кевин, и ей это совсем не понравилось.

От ее волос исходил запах лимона — Кевин обнаружил это, придвинувшись чуть ближе. Он с восхищением созерцал шелковистые кудри, отливавшие медью. Руки сами собой тянулись к ним, так хотелось пропустить густые пряди сквозь пальцы. Саманта нервно оглянулась, и Кевин понял, что ничего на свете так не хочет, как ощутить вкус ее губ, напиться их сладости…

— Не надо, Кевин, — почти простонала Саманта.

Сам того не сознавая, он наклонился к ней и только сейчас понял, что возглас девушки остановил его в нескольких сантиметрах от ее губ.

— Почему? — глухо спросил он. Их дыхание смешивалось, Кевин смотрел прямо в затуманенные сине-зеленые глаза. Саманта с трудом сглотнула.

— Потому что… А как же врачебная тайна, о которой вы толковали?

— Это не аргумент, Саманта. Вы не моя пациентка, — шепнул Кевин и прильнул губами к ее губам.

У ее губ был вкус фруктов и меда, и когда руки Кевина обвились вокруг ее гибкого тела и прижали его к себе, у него вдруг возникло ощущение, что он нашел свою вторую половинку.

Кевин резко оторвался от губ Саманты и изумленно вгляделся в ее лицо. Что это на него нашло? Ведь он ее едва знает!

Ну, и что? — возразил внутренний голос. Он ее, может, и не знал, зато его тело придерживалось на этот счет своего мнения.

Физическое влечение, и ничего больше, твердо сказал себе Кевин. А он уже давно вышел из того возраста, когда можно строить отношения лишь на физическом притяжении.

Впрочем, только ли это физиология?

Да, и ничего больше! — снова твердо сказал себе Кевин.

Резко отвернувшись, он отошел к столику и стал разливать в чашки кофе. Чем скорее он будет выпит, тем раньше Саманта уйдет. А уйти она должна, это он понимал достаточно отчетливо. Иначе Бог знает, что он еще может натворить!

Кевин искоса бросил взгляд на девушку. Она стояла вполоборота, рассматривая фотографии на рояле, но даже отсюда было видно, как бледны ее щеки. Кевин нахмурился.

— Послушайте, Саманта…

— Мне надо идти! — почти выкрикнула она и, избегая встречаться с ним взглядом, поспешно направилась к двери.

— Саманта! — Кевину удалось перехватить ее на полпути.

Девушка отбросила со лба каштановую прядь и вызывающе выпятила подбородок. Глаза ее сверкали гневом.

— Я сказала — мне пора, Кевин, — сухо заявила она и многозначительно посмотрела на его руку, сжимавшую ее локоть.

— Это был всего лишь поцелуй. — Морщинка на лбу Кевина стала глубже. — Обычная благодарность за приятно проведенный вечер, ни больше, ни меньше.

Он сам понимал, что его слова звучат неубедительно. Может, поцелуй и был задуман, как выражение благодарности, однако скоро выяснилось, что это не совсем так. Поэтому он так резко и оторвался от Саманты.

— Для благодарности вполне было бы достаточно слов, — поджала губы Саманта.