Предложила купить у него пару ананасиков. Друг, как настоящий Д’Артаньян, усмехнулся и вытащил для меня из чемодана. Один. Но в подарок. «Прости, не могу больше. Обещал коптевским не меньше ста, а после бесед с таможней и фитоконтролем уже и девяноста штук не наберется». – «Спасибо! Все понимаю».

Я как раз вылетала в Баку. Мой ананас удобно устроился в сумке и попутно выполнял роль ароматизатора и забивателя всех запахов в салоне, характерных для этого рейса. Периодически меня подмывало ананас разрезать и съесть. Но понимала, что живой потом не уйти. Затопчут и коллеги, и подтянувшиеся пассажиры. Ну и, конечно, я хотела сохранить его до дома и съесть вместе с родителями. И они опять станут молодыми, у папы исчезнет седина, а у мамы лишние килограммы и морщины. И мы вместе вернемся в двадцать лет назад и еще раз переживем вместе то время, когда они были влюблены друг в друга и праздновали день рождения своей маленькой дочки.

Конечно, так и произошло. В нашей квартире, со свечкой в ананасовом домике, мы с родителями улетели далеко назад. В прошлое. Где нам было тепло вместе. Вспомнили, как на одном из моих дней рождения прожгли бенгальским огнем только что мне подаренное, новое и очень красивое платье. И мама потом его бережно отреставрировала, но я все равно отказывалась носить. И папе пришлось искать по магазинам точно такое же. Потому что дочка росла капризулей, а ее любили и баловали нещадно. В наказание за то ужасное поведение уже на меня нынешнюю упал ананас и пролился горячий воск со свечи. И родители накладывали на обожженное место растительное масло и мазь. Вместе. Как тогда, в детстве. Потом, ночью, я тихо плакала в подушку от переполнявших чувств к маме с папой и от страха потерять то, что имею.

Наркотик «Ананас из Африки», кроме ярко выраженных галлюциногенных свойств, имел и эффект моментального привыкания к нему. И на следующий день я начала предпринимать попытки отыскать моего Д’Артаньяна. С целью выкупить у него еще дозу. Памятуя об эрозийных способностях ананаса и фруктовом магнате, оказавшемся в неуютной палате одной из городских больниц, решила не лихачить и ограничиться пятью-шестью штучками.

К сожалению, вмешалась специфика работы – никак не могла вспомнить имени моего друга. Не говоря уже о фамилии и номере телефона. Бортпроводников в авиакомпании более трех тысяч человек, по рейсам нас тасуют, как колоду карт. И, слетав с кем-то в незабываемую Пермь, ты человека не забудешь. В лицо. Весь остальной информационный шлак, вроде имени-фамилии, мозг через пару дней сотрет за ненадобностью. Попадем снова вместе – посмотрим украдкой имена друг друга на бейджах. «Привет, Ленка!» – «Привет, Сашуль!» А пока не перегружаемся.

Так и здесь. С Д’Артаньяном уже летали вместе несколько рейсов, могли считать себя не просто знакомыми, а хорошими друзьями, но как же, черт побери, его зовут?

Когда поняла, что найти мальчика с ананасами через коллег нереально, ибо не помню фамилии, то пошла другим путем. Через пару дней заехала после работы на Коптевский рынок. В будний день там пусто, скучно, но фруктовые палатки были. И в них даже продавались ананасы. Но совсем не те. Длинные, какие-то неспелые, судя по молодым пальмам сверху. И они не пахли! Обошла ряды, перещупала и перенюхала все. Вызвала нездоровый ажиотаж среди продавцов. Они-то как раз подходили под описание моего друга. Но их товар – категорически нет. «Девушка! А ЭТИ – почему не хочишь? Хороший ананас, бери!» – «Из Конакри ананасы есть?» Наверное, Конакри на их языке означало что-то нехорошее. Так как окружившие меня смуглые люди моментально потеряли интерес и, как улитки в домики, моментально стали втягивать свои зады в ларьки обратно. «Какой канакри-шанакри? Зачем канакри? Хороший ананас! Хочишь бери, хочишь не бери… А, зачем обижаешь?» Вздохнув, я поняла, что либо перепутала рынок, либо коллектив нужной мне палатки опять сожрал все сам и закрыл ларек на бюллетень.

Взяла коробку конфет, парфюм из дьюти-фри, который был приготовлен на всякий пожарно-подарочный случай. И отправилась к планировщикам просить рейс в Африку. Разумеется, планировщики посмотрели на меня странно. Туалетная вода от «Dior» не коррелировала с тем местом, куда хотела попасть. Но решили: пусть это будет авансом, под мои следующие причуды в географии. Перед вожделенным рейсом в Африку был вызов в медсанчасть на прививку от малярии и еще какой-то тропической заразы. Инструктаж врачей и мешок таблеток. Ну и – настал тот час. Я вооружилась моим самым большим чемоданом, приобретенным накануне специально под это дело. И двинула навстречу ананасному волшебству.

На вылете меня ждали коллеги по бригаде. Как бывает, не знала никого. Когда-то красивая, но отстраненная от жизни пятидесятилетняя женщина-бригадир. Похожий по возрасту мужичок, правда, никогда и не бывший красивым и с некоторыми следами во внешности, которые сразу вызывали смутные подозрения. Еще одна такая же зеленая девочка, как я, и здоровенный парень-добрячок.

В то время у меня было хобби. Или привычка? Когда сидишь на предполетном брифинге, украдкой разглядывать незнакомых коллег, составлять психологические портреты и давать им характеристики. Самые большие опасения в этом рейсе вызывали двое. Пятидесятилетний мужик и юная девочка-припевочка. Я их окрестила Алкоголик и Сумасшедшая. У первого насторожил чересчур умытый вид и потекшее лицо, а у второй был странный взгляд и улыбка. По правде говоря, в то время психолог из меня был никакой, и в 90 процентов случаев я пролетала мимо.

Но в этот раз я не ошиблась. Не ошиблась! Мы летели в Африку, имея в бригаде запойного алкоголика и сумасшедшую с периодами буйных обострений. С которой, между прочим, должна была жить в отеле в одном номере.

Справедливый вопрос – как ТАКОЕ бывает? Я тогда тоже не понимала – как? Но оказалось – все возможно.

С алкоголиками понятно. На каждый рейс загружается хорошее спиртное для бизнес-класса. Нормы на пассажиров более чем приличные. Выпивается, дай бог, треть. И списать оставшееся – ну как два пальца об асфальт. Колдыри шли по технологии: перелить в пластиковую тару, распихать по сумкам и карманам, вынести с борта и вечером отметить удачно прожитый день. И если в московском аэропорту служба охраны еще трясла сумки на предмет сворованных материальных средств, то где-нибудь в командировке, за границей… Ну кто тебя будет проверять? И как, выходя на несколько дней в другую страну, не прихватить с собой бутылочку хорошего коньяка ХО или шампуся «Dom Perignon»? Когда сам себе это никогда не купишь, ибо с зарплатой бортпроводника задушит большая-большая жаба?

Поэтому те, у кого была хоть малейшая склонность к алкоголизму, быстро теряли тормоза. Молодых выгоняли на раз. И случаев таких было много. С теми дедушками, кто летает всю свою жизнь, дело обстояло сложнее. Они же уже как члены семьи. Их жалеют, жалеют их детей и жен, покрывают, пытаются лечить.

Вот и этот коллега по рейсу был из категории «дедушек». По пути на самолет бригадир, видимо его давняя знакомая и друг, вполголоса уговаривала того держаться. Дедушка клялся, что давно в завязке, ну ты что. Правда, легкий перегар через ментоловый запах жвачки и тремор рук не давали поверить его обещаниям на все сто процентов.