полиции. Пока Ленорман считает вас своими людьми, я хозяин положения. А в отеле вам удалось обнаружить какой-нибудь след?

Жан Дудвиль, старший, ответил:

– Англичанка, та, что жила в одной из комнат, уехала.

– Эта меня не интересует. У меня свои сведения. Но ее сосед, майор Парбери?

Братья, казалось, смутились. Наконец один из них ответил:

– Сегодня утром майор Парбери приказал, чтобы его багаж отправили на Северный вокзал к поезду в двенадцать пятьдесят, а сам уехал в автомобиле. Мы присутствовали при отправлении поезда. Майор не явился.

– А багаж?

– Он велел забрать его с вокзала.

– Кому?

– Рассыльному, как нам сказали.

– Значит, его след потерян?

– Да.

– Наконец-то! – обрадованно воскликнул князь.

Братья с удивлением взглянули на него.

– Да-да, – молвил он, – наконец хоть какой-то след.

– Вы думаете?

– Безусловно. Убийство Шапмана могло произойти лишь в одной из комнат этого коридора. Именно туда, к сообщнику, убийца господина Кессельбаха привел секретаря и убил его, там он сменил одежду, а сообщник, после того, как убийца ушел, вытащил труп в коридор. Но кто сообщник? То, как исчез майор Парбери, дает основание предполагать, что он в этом деле не посторонний. Скорее сообщите по телефону хорошую новость господину Ленорману или Гурелю. Надо, чтобы в префектуре как можно скорее об этом узнали. Эти господа и я, мы идем рука об руку.

Он дал им еще несколько рекомендаций касательно их двойной роли инспекторов полиции на службе у князя Сернина и отпустил их.

В приемной оставались два посетителя. Князь пригласил одного из них.

– Тысяча извинений, доктор, – сказал он ему. – Я полностью в твоем распоряжении. Как чувствует себя Пьер Ледюк?

– Он умер.

– О! О! – молвил Сернин. – Я этого ожидал после твоих утренних слов. И все-таки бедняга протянул недолго…

– Он был совсем плох. Потерял сознание, и конец.

– Он ничего не сказал?

– Нет.

– Ты уверен, что с того дня, как мы вместе подобрали его под столиком кафе в Бельвиле, ты уверен, что никто в твоей клинике не заподозрил, что он и есть тот самый Пьер Ледюк, которого разыскивает полиция, тот таинственный Пьер Ледюк, которого Кессельбах хотел отыскать любой ценой?

– Никто. Ледюк занимал отдельную палату. Кроме того, я наложил на его левую руку повязку, чтобы нельзя было увидеть пораненный мизинец. Что же до шрама на щеке, то под бородой его не видно.

– И ты сам наблюдал за ним?

– Самолично. И, согласно вашим инструкциям, чтобы расспросить его, я пользовался каждой минутой, когда он казался в разуме. Но я не смог добиться ничего, кроме невнятных бормотаний.

Князь задумчиво прошептал:

– Мертв… Пьер Ледюк мертв… Все дело Кессельбаха, безусловно, держалось на нем, и вот теперь… теперь он исчезает… без единого откровения, без единого слова о нем самом, о его прошлом… Надо ли ввязываться в эту авантюру, в которой я пока ничего не понимаю? Это опасно… Я могу погореть…

Подумав с минуту, он воскликнул:

– Что ж, тем хуже! Я все-таки рискну. То, что Пьер Ледюк мертв, вовсе не повод, чтобы я отказался от партии. Напротив! Случай слишком уж соблазнительный. Пьер Ледюк умер. Да здравствует Пьер Ледюк!.. Ступай, доктор. Возвращайся к себе. Сегодня вечером я тебе позвоню.

Доктор ушел.

– Давай к делу, Филипп, – обратился Сернин к последнему посетителю, невысокому мужчине с седыми волосами, одетому как служащий отеля, но десятиразрядного, самого дешевого.

– Патрон, – начал Филипп, – напомню вам, что на прошлой неделе вы устроили меня служащим в отель «Дёз Ампрёр» в Версале, чтобы следить за одним молодым человеком.

– Ну да, я знаю… За Жераром Бопре. Как он?

– Исчерпал все свои ресурсы.

– По-прежнему мрачные мысли?

– По-прежнему. Хочет убить себя.

– Это серьезно?

– Очень серьезно. В его бумагах я нашел эту маленькую записочку карандашом.

– Ах так! – молвил Сернин, прочитав записку. – Он объявляет о своей смерти… и это намечено на сегодняшний вечер!

– Да, патрон, веревка куплена и крюк уже в потолке. Так вот, когда я, по вашему указанию, разговорился с ним, он поведал мне о своем отчаянии, и я посоветовал ему обратиться к вам. «Князь Сернин богат, – сказал я ему, – он щедр, возможно, он вам поможет».

– Все это прекрасно. Значит, он должен прийти?

– Он здесь.

– Откуда ты знаешь?

– Я следил за ним. Он сел на парижский поезд и теперь прогуливается вдоль бульвара. С минуты на минуту он решится.

В это мгновение слуга принес визитную карточку. Прочитав ее, князь сказал:

– Пригласите господина Жерара Бопре.

И обратился к Филиппу:

– Пройди в этот кабинет, слушай и не шевелись.

Оставшись один, князь прошептал:

– Решусь ли я? Сама судьба посылает мне его…

Через несколько минут вошел высокий молодой человек, светловолосый, худощавый, с истощенным лицом, с горящим взором, смущенный, он в нерешительности остановился на пороге в позе нищего, который хотел бы протянуть руку, но не решается.

Разговор был коротким.

– Это вы господин Жерар Бопре?

– Да… да… это я.

– Я не имею чести…

– Дело в том… сударь… дело в том… Мне сказали…

– Кто сказал?

– Один человек в отеле… который уверяет, что служил у вас…

– Короче?..

– Так вот…

Оробев, молодой человек умолк, потрясенный высокомерным поведением князя. А тот воскликнул:

– Однако, сударь, быть может, вы все-таки…

– Так вот, сударь… мне сказали, что вы очень богаты и щедры… И я подумал, не сможете ли вы…

Он остановился, не в силах произнести слова мольбы и унижения.

Сернин подошел к нему.

– Господин Жерар Бопре, не вы ли опубликовали томик стихов под названием «Улыбка весны»?

– Да, да! – воскликнул молодой человек, лицо которого просияло. – Вы читали?

– Да… Очень милые стихи… очень милые… Только неужели вы собираетесь жить на то, что за них получаете?

– Конечно… Рано… или поздно…

– Рано или поздно… скорее поздно, не так ли? А пока вы прихо́дите ко мне, чтобы попросить на жизнь?

– На еду, сударь.

Положив гостю руку на плечо, Сернин холодно произнес:

– Поэты не едят, сударь. Они питаются рифмами и мечтами. Так и поступайте. Это лучше, чем ходить с протянутой рукой.

Услышав оскорбления, молодой человек вздрогнул. Не говоря ни слова, он поспешно направился к двери.

Сернин остановил его.

– Еще одно слово, сударь. У вас не осталось ни малейшей возможности?

– Ни малейшей.

– И вы ни на что не рассчитываете?

– У меня есть надежда… Я написал одному из своих родственников, умоляя его хоть что-то прислать мне. Сегодня я получу его ответ. Это последний шанс.

– А если вы не получите ответа, то наверняка готовы сегодня же вечером…

– Да, сударь.

Это было сказано просто и ясно.

Сернин расхохотался.

– Боже!