Я как-никак все еще самка бывшего вожака и могу принимать решения от имени стаи.

Убрав из голоса лишнюю спесь, Тая чуть склонила голову набок, изобразив недоумение:

— У меня было предложение именно для него, а не для всей стаи.

— А ты молодец, еще никто здесь, а уже ведешь себя, как хозяйка, — в голосе Никайи не было упрека, только немного грусти и совсем чуть-чуть одобрения. — Я отвечу тебе от имени Рэя: он принимает твое предложение.

Тут же добавила, глядя в загоревшиеся надеждой глаза Таи:

— Только с условием.

— Каким? — вопрос прозвучал так поспешно-облегченно, что Тая только губу закусила. Не стоило демонстрировать оборотням свою неуверенность. Они понимали и принимали силу, и за проявление слабости могли запросто порвать, даже если до того о чем-то договаривались с жертвой.

В соседнем шалаше послышалась возня, тонкая стенка задрожала, словно внутри него ворочалось что-то большое и неуклюжее. И спустя пару мгновений из хижины показался Рэй, хмурый и помятый. Никайя лукаво подмигнула мужчине и показательно сокрушенно вздохнула:

— Я пойду искать Дар Ветра вместе с вами.

* * *

Сборы были недолгими. У Таи вещей было немного, у оборотней еще меньше, у Вита их не было вовсе. Неожиданно для Таи у Никайи оказался запас солонины и моченых ягод, которые оборотница с легкой руки отдала девушке. Видимо, в награду за ночные подвиги Виту пожаловали меховую безрукавку грубой кустарной выделки, но парнишка был рад и такому подарку.

Белый волчонок возбужденно прыгал вокруг готовящихся в дорогу оборотней. В стае приняли звереныша за своего, кто-то из взрослых волков даже поделился с ним ночной добычей, и теперь Альба, сытый и довольный, с совершенно детской, пусть и звериной, непосредственностью носился по поселку, требуя внимания то от хозяйки, то от своих новых друзей. Оборотни добродушно огрызались на волчонка, Тая досадливо отпихивала его каждый раз, когда он влезал в собранную сумку с припасами.

Рэй выглядел недовольным, хмурился, поджимал губы, но к Тае не приближался, ограничиваясь недружелюбными взглядами.

— Готовы? — как всегда, бесшумно Никайя приблизилась к Тае, когда девушка заканчивала перевязывать Виту рану на ноге. — Тогда в дорогу. Солнце уже высоко, а ночевать лучше как можно дальше от границы Пустошей. У нас и без того две хромоногие обузы.

Услышав такое нелестное замечание в свой адрес, Вит обиженно засопел, а Тая только усмехнулась:

— Стоит ли тогда вообще туда идти?

— Ты не поняла меня, — пришел черед Никайи усмехаться, — я имею в виду, дальше потусторону. Пограничная зона — самая опасная, нам нужно миновать ее засветло.

Пресекая готовый пролиться поток вопросов, оборотница выставила перед собой ладонь:

— Потом будешь любопытничать, когда топи позади оставим. Выходим.

Отойдя от Таи на пару шагов, Никайя принялась менять облик. Привычная к подобному зрелищу Тая, не отворачивалась, а вот Вит, видевший такое впервые, бледнел на глазах. Видимо, вспоминал прошедшую ночь и свои развлечения с женщиной, которая казалась ему тогда такой красивой и желанной, а теперь корчилась в судорогах, скидывая лохмотья человеческой кожи. В конце концов, парнишка не выдержал. Он согнулся, схватившись за живот и едва успев нырнуть в ближайшие кусты, чтобы оставить под ними весь съеденный завтрак. Тая недовольно покачала головой: стоило только так бездарно расходовать запасы еды.

* * *

До границы Пустошей двигались друг за другом: впереди Никайя отыскивала путь среди бурелома, за ней Тая и Вит, последним шел Рэй в зверином обличии. Волк из него получился столь же пугающий и злобный, каким был человек: крупный, с косматой черно-бурой шерстью, под которой перекатывались крепкие мышцы. Ярко-желтые глаза оборотня горели, словно два раскаленных угля, рваные шрамы на звериной морде были заметны ничуть не хуже, чем на человеческом лице. Это придавало ему совершенно чудовищный вид, словно адской гончей, выбравшейся из Бездны.

Раз, другой, третий — шедший позади Вит наступил Тае на пятку. Альба огрызался на юношу при каждом посягательстве на обувь хозяйки, но волчонок, видимо, не казался Виту столь уж страшным, и он спотыкался снова и снова.

— Осторожнее, ты, — девушка прошипела недовольно, в очередной раз осматривая подошву сапога, пострадавшего от тяжелой поступи Вита. — Порвешь сапоги, тебя самого разую, побегаешь тогда по лесу босиком.

— Извини, — парень пробормотал сконфуженно и попытался идти спокойнее, но через пару шагов снова налетел на Таю.

— Тебе чего, вперед так хочется? Так иди, там тебя Никайя заждалась, — Тая уже по-настоящему злилась на спутника. Она не понаслышке знала, каково это ходить в лесу без хорошей обуви.

— Прости, — Вит залился краской и покосился через плечо, — но этот оборотеньтакна меня смотрит. Как будто хочет сожрать, а перед этим… еще чего похуже.

— Вчера ночью он тебе не казался таким уж страшным, — несмотря на пренебрежительный тон, Тая разделяла опасения Вита относительно Рэя. Она храбрилась перед приятелем, но одного взгляда на темную тушу оборотня было достаточно, чтобы у нее засосало под ложечкой. Этот, пожалуй, действительно сожрет и не подавится. А перед этим и «чего похуже» тоже сделает, не побрезгует. Вслух же она сказала совсем другое:

— Пока Никайя с нами, он не посмеет нас тронуть. А с ней ты вроде подружился.

Казалось, покраснеть еще сильнее невозможно, но Вит все-таки сделал это и стал не просто красным, а пунцово-бордовым от неловкости:

— Ты что же, видела… как ночью?.. — юноша пробормотал так тихо, что Тая едва разобрала слова, и в очередной раз запнулся о корягу, зашипев от боли в раненой ноге.

— Смотри лучше под ноги, только не хватало снова тебе повязку менять, — проворчала Тая, пропустив путника вперед себя. — Иди первый, я уж как-нибудь перетерплю голодный оборотничий взгляд в спину, и не такое бывало.

А сама боязливо покосилась на Рэя через плечо. Оборотень не говорил о своем согласии помогать ей, а значит, он подчинился приказу Никайи, и его расположение теперь зависело только от нее. Если оборотница вдруг решит забыть о своем дружелюбии, то он разом превратится из охранника в конвоира. Или в кровожадного охотника. А дружелюбие Никайи было весьма ненадежной гарантией: она решила помочь Тае потому что верила в заветы предков и истинность пар или просто желала отыскать в Пустошах свою неразделенную любовь? И как поведет себя оборотница на сей раз, когда эта любовь будет найдена, и между нею и Дар Ветром будет стоять только Тая и ее нерожденный ребенок? Но выбора у Таи не было. В одиночку ей точно не преодолеть гиблые заболоченные Пустоши, кишащие злобными колдовскими тварями, и белый волчонок вряд ли сможет защитить ее, хоть его