– Первой женщиной, которая заинтересовала Гитлера, была некая Мария Райтер, – напомнила Зворыкина. – Девушке было шестнадцать, на двадцать меньше, чем ему. Может, эта разница в возрасте подействовала и…

– Да-да, – встрепенулся Максим Максимович, – он начал преследовать ее, домогаться, и девчонка покончила с собой. В дальнейшем была еще актриса Рената Мюллер, которая сожительствовала с Гитлером, а потом выбросилась из окна, так как не могла продолжать более чем странные сексуальные отношения…

Судя по всему, Кадилов подготовился к разговору и не случайно коснулся темы: то, что Лена вставила в текст почти произвольно, его заинтересовало.

– Насколько мне известно, Гитлер был садомазохистом, – заметила Лена, ничего не утверждая.

– Возможно, но садомазохизм – не сексуальное извращение. Он не был зоофилом, геронтофилом и уж тем более некрофилом, возможно, его и тянуло к молоденьким, но какой здоровый мужчина не предпочтет пресытившей ему сорокалетней или более старой жене какую-нибудь семнадцатилетнюю соседку, если, конечно, девчонка не будет против? А Гитлеру не отказывали, он имел возможность удовлетворить любую свою сексуальную фантазию. После пятидесяти он стал страдать от головных болей, быстрой утомляемости, у него была Ева Браун, на которой он женился незадолго до своего самоубийства. Ева Браун, очевидно, не только уважала, но и любила его, вполне вероятно, их сексуальные отношения тоже были не вполне нормальными, но это ее не отвращало. Возможно, в их постели бывал кто-то третий – Отто Скорцени, например… Я не утверждаю это, только предполагаю, ведь ходят слухи о гомосексуальности фюрера… К тому же Отто Скорцени был гордостью СС – разведчик, террорист. Гитлер приблизил его… Подумайте над этим.

Максим Максимович замолчал и вдруг восхитился только что сказанным:

– Надо же, я вскользь упомянул, не подумав, а теперь понимаю, что это не случайная оговорка! Скорцени был сильным и высоким, воплощением духа германской нации – вполне вероятно, что Гитлер мог предложить ему разделить их совместное с Евой Браун ложе. Когда такие вещи предлагают вожди нации, даже самые отъявленные моралисты не отказываются.

– Скорцени был австрийцем польского происхождения, – вспомнила Лена, – так что о воплощении германского духа надо еще подумать…

– Вот вы и подумайте, – согласился Кадилов. – Если книга получится больше назначенного объема – не страшно, я сам выброшу все лишнее.

Он поднялся и шагнул было к двери. Но остановился и произнес:

– Забыл самое главное! Ко мне обратилась приятная дама, подруга одного известного человека, и попросила подыскать хорошего специалиста, который смог бы поработать с ее дочерью в плане коррекции поведения. Девочке шестнадцать, и матери очень с ней сложно. Несколько лет назад девочка стала свидетельницей группового изнасилования своей подруги. Но это между нами…

– Поняла, – кивнула Зворыкина, – постараюсь ей помочь.

Максим Максимович открыл дверь и шагнул в коридор, но тут же снова обернулся:

– Вы неплохо знаете историю. Сейчас это редкость. Я тут как-то спросил одну вашу коллегу, кто такой Скорцени, и она, не задумываясь, ответила, что это известная итальянская обувная фирма…

– Счастливая она, я, например, не знаю названия ни одной итальянской обувной фирмы.

– Так и она не знает, – рассмеялся Кадилов, – она вообще ничего не знает…

Максим Максимович оглянулся в коридор и обратился к кому-то, скрытому от глаз Лены:

– Рита, зайдите ко мне через полчасика. Надо кое-что обсудить.

Не про нее ли он только что говорил? Кадилов задержался на пороге, но, решив, вероятно, продолжить разговор, снова шагнул в кабинет, попытался прикрыть дверь, но у него это не получилось. Следом за ним вошла Рита:

– Максим Максимович, я хочу посоветоваться. Там у меня больной – так он меня уже просто достал своей тупостью…

– К нам больные не ходят, – напомнил Кадилов, – и пациентов здесь тоже нет; у нас есть клиенты, которым…

– Он меня достал, этот клиент! – не дала ему договорить Ковальчук, и Максиму Максимовичу это явно не понравилось, он даже бровями изобразил недоумение, но слишком наигранно у него это получилось. – Может быть, вы зайдете ко мне и разберетесь, что ему вообще надо? – продолжала наседать Рита.

Кадилов обернулся к Зворыкиной:

– У нас это не принято. Это не принято нигде, но, может быть, вы, Елена Александровна, зайдете в кабинет коллеги, чтобы высказать свое мнение? Вы внушаете доверие…

– Мне не нужно мнение, мне нужен ваш совет, – настаивала Ковальчук.

Но Максим Максимович продолжал смотреть на Лену:

– Зайдите в кабинет Риточки, будто бы за какой-нибудь американской книгой, коих у нее превеликое множество. К тому же клиент поймет, что у нас тут исключительно новейшие разработки. Проникнется, а вы как бы между прочим… Возвращайтесь в кабинет, милочка.

Последнее предназначалось уже Ковальчук. Раньше он никогда никого не называл милочкой, и сейчас это прозвучало так, словно уважаемый специалист прогонял со своего экзамена нерадивую студентку.

Лена осталась в кабинете одна. Оглянулась на тополь за окном, сквозь который едва просматривался кусочек двора – кусты, усыпанные солнечными бликами, стая голубей, планирующих к земле, и старушка, разбрасывающая хлебные крошки. То, что Кадилов попросил помочь Рите, говорит о том, что Максим Максимович считает ее более квалифицированным специалистом, чем Ковальчук. Это радовало, конечно. К тому же он предложил поработать с девочкой – скорее всего, это дочь Валерия Ивановича. Правда, тот говорил, что помощь требуется больше маме, чем девочке. А Валерий Иванович никогда не ошибается. По крайней мере не ошибался до сих пор. Он наблюдательный и умный человек. Конечно, самый умный человек, которого она встречала в своей жизни, – это муж. Не встречала, а встретила, разумеется, – раз и навсегда. Но он ученый, он гениальный изобретатель. И очень добрый. Накануне вечером Лена сидела на кухне и работала, а из комнаты доносился разговор ее мужчин.

– Так какой у тебя элекродвигатель? – спросил Петька.

– Тебя интересует мощность или принцип работы?

Лена, услышав это, улыбнулась.

А Петька продолжал допытываться.

– Понятно, что без угольных щеток, – слишком большая потеря КПД. Наверняка нет вращающегося якоря, а электромагнитное поле создают неодимовые магниты…

– Все, что ты назвал, – уже вчерашний день, в моем двигатателе работают специальные бактерии, вырабатывающие электроэнергию. КПД – под сто процентов, но на больших оборотах и при длительном непрерывном использовании КПД из-за перегрева падает. Сейчас думаю над изоляцией. Может быть, сделать двигатель автомобиля гибридным? Электродвигатель мой – очень компактный, и это позволяет установить второй – не дизельный и не бензиновый, разумеется, а водородный, который работал бы на воде. Представляешь, заправил бак водой – водород сгорает, а в атмосферу выделяется не углекислый газ, а чистый кислород! КПД ниже, зато вода может служить дополнительным охлаждением для основного движка. Как ты думаешь?..