Можно себе представить, как интересно детишкам не только рассматривать и читать это чудо, но и находить эти «закладки» и расправлять их.

– Господи, где вы нашли такую красоту? Да еще на русском языке! – глубоко потрясенный искусством рисовальщика и мастера, делавшего такую красоту, спросил Игорь и поднес книжку ближе к глазам, рассматривая совсем уж мелкие детальки.

– Это моя! – на всякий случай напомнила Елизавета, ради такого заявления оторвавшись от десерта.

– Не претендую! – уверил ребенка Власов и переспросил настойчиво еще раз: – Дарья, где можно достать такой шедевр?

– Это Даша делает! – «вынырнула» вторично из десерта девочка Лиза.

– В каком смысле «делает»? – тормознул Власов.

– Ну, Даша сама делает эти книжки, – растолковала непонятливому дяде Лиза. – У меня таких… – Она по очереди пораскрывала пальчики. – Три! На две меньше, чем мне лет!

И сыграла целый мини-спектакль. Растопырила правую ладошку, аж пальчики выгнув назад, прикрыла глаза, вертела плавно головой из стороны в сторону, приподняла плечики, медленно приложила ладошку к груди, произнося по слогам, растягивая гласные:

– О-бал-ден-но красиво! – Открыла глаза и предупредила: – Но я не отдам! – И продолжила поглощать десерт.

– Даша! – не знал, что и сказать от потрясения, Власов.

А она, легкомысленно пожав плечами, как отмахнулась от незначительного факта:

– Ну, у меня такое вот хобби.

– Какое хобби, Дарья! – отверг недовольно небрежение предметом он. – Это настоящее, потрясающее произведение искусства!

Ничего подобного Власов не предполагал!

Странная, нелогичная убежденность, что она непременно будет его женой, как-то сама собой исключала необходимость изучать, прилаживать к себе девушку и ее образ: подходит – не подходит, умная – глупая, чем занимается. Все то, что сразу же включается подсознательно, когда знакомишься с женщиной, ну не знаю: влюбляешься или для начала просто заинтересовался. И приглядываешься: кто она, что собой представляет, какие интересы, чем занимается и так далее, до четкого понимания, до какой степени она тебе нужна и интересна.

Власов и так уж получил уйму неожиданностей! Только позвонил, а она рядом, и прибалдел сразу же, как от легкого хука, не успев мысленно подготовиться: от ее легкого длинного просвечивающего сарафана, шляпки, которая ей так шла, открывая стройную шейку, сияющих под итальянским солнцем сапфирной магией глаз!

Он разговаривал, отвлекался на девочку Лизу и параллельно плавился в нетерпении, подогреваемом жаром желания.

«Господи, еще столько вальсов вокруг разводить! Вот на хрена! Поставить бы перед фактом: ты выходишь за меня замуж! И утащить к себе в номер на все четыре дня!» – думалось ему с вполне понятной тоской.

А тут еще того чище! Мы и по-итальянски, как на родном, чешем, да с племянницей на пару! И чудо-книжки делаем!

Он встретился с ее смеющимися синими глазами взглядом и почему-то тут же остыл, как в море спокойное нырнул.

«Ну а что она должна, лапти плести? – проворчал на себя Власов, вспоминая про мудрую стратегию, которой решил придерживаться. – Четыре дня в номере – это замечательно, кто бы спорил, но и вальсы вокруг неплохо! Давно ли ты, Игорь Николаевич, вальсы с дамами разводил? Марлезоны всякие? Да в прошлой жизни! А штурмом да нахрапом девушку Дарью эту не возьмешь, скорее испугаешь, ищи ее потом, лови, уговаривай!»

И включил бизнесмена, попеняв снисходительно:

– Вы хоть знаете, сколько это стоит?

– Знаю! – разулыбалась Дашка. – У меня мама искусствовед!

– Так! – изобразил недовольное потрясение Власов. – Еще и мама искусствовед! А бабушки художницы-модернистки у вас нет?

Дашка приподняла плечи и развела руки в стороны извинительным жестом:

– Вот чего нет, того нет. Модернисток не держим.

– И на том спасибо! – улыбнулся одним уголком губ Власов. – Все полегче ухаживающему мужчине.

Лизавета шумно отодвинула по столу опустевшую десертную вазочку, вытерла губы тыльной стороной ладошки и оповестила:

– Я все! Идем!

– Нам надо домой, – пояснила Даша, извлекая из сумки кошелек. – Лизе пора спать.

– Я провожу, – утвердил Власов, жестом подзывая официанта, и расплатился, проигнорировав Дашины попытки сделать это самой.

Подходя к красивой ажурной калитке, спрятавшейся в зарослях растений, увивавших весь забор, отгораживающий участок, среди крон деревьев которого виднелись верхний этаж, мансарда и крыша дома, Власов поспешил предотвратить вежливое прощание с ее стороны:

– Даша, давайте пообедаем.

– Когда?

– Сейчас.

– С удовольствием, – легко согласилась она и, понизив голос, призналась: – Катька готовит лазанью, а я ее не очень люблю.

– Значит, мне повезло больше, чем вашей Кате, – шепотом ответил он, поддержав игру.

Он отказался от предложения зайти и дожидался ее, прохаживаясь вдоль улицы.

Она повела его вдоль моря в уютный рыбный ресторанчик на самом берегу, который сама же и порекомендовала для посещения. Проходя мимо цветочного лотка, Власов купил букет и преподнес девушке.

– Ухаживание? – спросила Дашка, принимая цветы.

– Оно самое, – кивнул он. – Идемте отведаем разрекламированные вами морские продукты.

Он не ожидал, что ему понравится до такой степени.

Привыкший к необходимости быстрых, стремительных действий, продуманной плановости, к постоянной готовности решать несколько вопросов одновременно, как правило, всегда горящих и срочных, к повышенной мере ответственности, Власов совсем забыл, а скорее и не знал вовсе, что можно вот так отдыхать! Просто отдыхать!

Отключить внутренний секундомер, забыть наконец о делах и их горящей важности и прочувствовать полностью состояние внутреннего спокойствия, несуетливости, другой размеренности времени и совсем иного его потока.

Столик, за которым они сидели, находился в нескольких метрах от плещущегося морского прибоя; блюда, которые им подавали, были выше любых похвал; холодное сухое белое вино в красивых бокалах на высоких ножках, тонкое, душистое, идеально подходящее к такому меню, и тихая беседа с красивой женщиной.

Власов первый раз в жизни в полной мере прочувствовал, что значит наслаждаться моментом!

Они обменивались впечатлениями о блюдах, которые пробовали, об итальянской кухне вообще, и Дарья рассказала историю этого городишки. Он слушал ее вполуха, смотрел на нее и вдруг неожиданно понял, что хочет на самом деле за ней ухаживать!

В классическом, истинном понимании этого слова!

Осознав по ходу этого открытия, что он никогда по-настоящему не ухаживал за женщиной, не испытывая в этом необходимости. Как-то всегда ухаживания сводились к минимальным усилиям с его стороны, по заранее известному и давно обкатанному сценарию и, продлеваясь недолго и уже незначительно, параллельно постели.