– Можно нырнуть с яхты, там и лесенка для этого предусмотрена. По крайней мере, потрясенных зрителей будет только двое: капитан и его помощник, – предложила Дарья.

Они вернулись поздно, усталые, немного загоревшие, просолившиеся от морских брызг и абсолютно довольные, почти счастливые.

Власов поплавал на обратном пути, нырнув с борта яхты под громкое, как и предупреждала Даша, обсуждение команды такой смелости русского, потом они ели закопченную рыбу вкусности непередаваемой, запивали презентованным вином, и Дарья задремала, убаюканная ровным покачиванием яхты.

Он традиционно уже проводил ее до калитки, вручил незабытые цветы, упакованную в большую картонную коробку рыбу и бутылку шампанского, так и не распечатанную ими.

– Спасибо, Дашенька, за прекрасно проведенный день, – прощался он, целуя ей руку. – Завтра в двенадцать, как обычно, у калитки.

– Это вам большое спасибо за проведенный день, Игорь Николаевич, а за рыбу отдельно! А что, завтра опять в море? – уточнила она.

– Нет, завтра мы с вами едем в Геную.

– Однако! – подивилась Дарья. – Ну, в Геную так в Геную, не в Васюки же!

Оказалось, Дарья знала очень много об этом городе, о его истории и взяла на себя функцию личного экскурсовода.

Еще один потрясающий день! Сказочный, прозрачный, наполненный солнцем, морем, радостью…

Всю дорогу до Генуи они практически не разговаривали, наслаждаясь видом, от которого трудно было оторвать взгляд. И, выйдя из машины, как-то сразу попали под очарование города, словно провалились сквозь время.

Дашка принялась рассказывать, увлекая Игоря за собой, показывала разные достопримечательности и делала это с таким увлечением, что он заразился ее энтузиазмом и любовью к этому месту. Они бродили по улочкам, переулкам, заходили в лавочки и современные магазины, сидели в кафе, посмотрели ярмарочное представление на площади. Снова бродили, долго сидели на лавочке, завороженные сказочным видом на город, а двинувшись дальше, набрели на уютное кафе и пообедали.

Он купил приглянувшуюся ей легкую шаль и тут же намотал Дарье на голову. Она звонко смеялась, разглядывая себя в витрины. Шаль подхватило и унесло ветром, и они догоняли ее хохоча, пока пожилой прохожий не поймал ее и не отдал Дашке. Она уговорила Власова на небольшую экскурсию на катерке вдоль берега и переводила ему все, что рассказывала экскурсовод, пока та раздосадованно на чисто русском языке не остановила Дарью:

– Дамочка, не надо делать за меня мою работу, вы мне мешаете! Для перевода у нас есть специальные наушники с записями, они продаются на причале!

И они, как нашалившие дети, хихикая, сбежали на верхнюю палубу, просто смотреть на проплывающий мимо берег без лишних пояснений.

Власов не мог остановиться, покупал ей всякие безделушки, украшения, мороженое, какие-то местные сладости с лотков, цветы, она хохотала заразительным хрипловатым смехом, останавливала этот его покупной разгул, даже ругалась немного, а он млел от кайфа и прозрачной, звенящей радости внутри.

Они так нагулялись, что, возвращаясь, оба заснули на заднем сиденье машины, и ее голова лежала у него на плече, и во сне Власов вдыхал ее аромат и улыбался.

Расставаясь у калитки дома, Дарья спросила:

– Игорь Николаевич, вы завтра во сколько уезжаете?

– В шесть вечера.

– А на завтра вы тоже что-то запланировали?

– Обязательно.

– А можно я предложу вам одну поездку? Здесь не очень далеко, часа полтора на машине, правда, ехать придется в горы.

– Дашенька, да хоть пешком! – радостно согласился Власов.

– Это деревушка в горах, совершенно потрясающей красоты! Там выращивают особый сорт винограда, разводят коз, производят сыр и вино. А еще женщины делают вышивки, это вообще фантастика. Все это можно купить, и вы сможете привезти друзьям оригинальные подарки.

– Во сколько выезжаем? – улыбнулся краем губ Игорь.

– Давайте в десять, я специально пораньше встану.

– Договорились.

Их принимали радушно в той деревеньке, при этом – ну а как же! – громко, шумно жестикулируя. И показали все, что гостям было интересно – сводили на виноградники, продемонстрировали производство сыров, колбасы, отвечали на многочисленные вопросы Власова, а Дарья переводила без остановки.

Он накупил всего, что предлагали: и расшитые роскошной ручной вышивкой легкие мужские и женские рубахи, и длинные прямые женские платья, и головку твердого козьего сыра, и жесткую колбасу, и вино потрясающего аромата и вкуса…

Их усадили за стол, угощали, рассказывали о себе, о своих делах, расспрашивали, и вдруг, в какой-то момент застолья, местные женщины запели старинную многоголосную балладу.

И Власов, потрясенный до глубины души неожиданной силой, мощью, гармонией этого хора, удивительной красотой песни, слушая, подумал, что в такой момент хорошо умирать…

Когда ты переполнен величием красоты увиденного, пропущенного через себя и пережитого за эти дни, и тебе напоминают о вечности и мимолетности жизни грустной, звучащей, как церковная песнь, саднящей сердце балладой, плывущей между горами, высокими соснами, налитым виноградом и фруктовыми деревьями.

Он еще чувствовал каждый неповторимый великолепный миг, каждое проживаемое им здесь, рядом с Дарьей, мгновение, но уже прощался с ней. С ней и с Италией, и со всем тем, что переполняло его эти четыре дня…

И эта многоголосная печальная баллада была как точка в вырванном из суеты и жизни обыкновенной необыкновенном, похожем на сказку отдыхе, оказавшемся короткой, но все-таки целой, удивительной жизнью.

– Я приду вас проводить, – уведомила Дарья, когда он помог ей выйти из машины у калитки дома.

– Буду очень рад, – сдержанно ответил Власов, передал ей кучу каких-то подарков, букет, купленный по дороге, поцеловал руку и уехал в гостиницу.

Он успел собраться, подтвердить вызов машины и поджидал Дарью в кафе возле гостиницы, потягивая напоследок превосходный кофе.

– Я не опоздала? – чуть запыхавшись от быстрой ходьбы, подошла к его столику Дарья.

Власов встал, приветствуя даму, поухаживал, отодвинув и придвинув стул, когда она усаживалась, и подумал мимолетно, что ему будет не хватать этого ухаживания.

– Нет, не опоздали, у нас есть еще пятнадцать минут. Кофе? – спросил он.

– Да, наверное, – рассеянно согласилась она.

Власов сделал знак официанту, а Дарья вдруг быстро заговорила:

– Я хотела поблагодарить вас, Игорь Николаевич, за чудесно проведенное время…

– Не надо, Даша, – перебил он. – Благодарить должен я.

И обрадовался, что вовремя подошел официант, принесший ей кофе.

Власову ужасно не хотелось обоюдных дежурных, пустых фраз, они испортили бы, разбили странное и такое хрупко-возвышенное очарование, окутавшее за эти дни их обоих. Он не желал выхолощенных разговоров, сопутствующих, как правило, расставанию, – когда уезжающий уже мысленно в пути, а провожающий мается пустотой последних минут, ненужностью напутственных слов и торопится уйти.