нарисован парусник, идущий сквозь бурное море. Подумав, Андрей сорвал обложку и спрятал обратно в рюкзак. В его руках остался блок листов с примерами и решёнными задачами. Неопределённый интеграл в одной из задач свернулся, возможно страдая из-за определённости своего будущего.

– Я думал, что решать задачи по математике – это вся моя жизнь, – сказал он негромко, чтобы этого не услышал никто, кроме стоящей рядом Намеды. – Я считал, что живу для того, чтобы делать уроки и получать отметки. Сегодня я понял, что нет.

С лёгкой грустью, сопровождавшей это открытие, Андрей бросил школьную тетрадь вперёд. Священное пламя Ромове приняло его жертву.

«Что плохого сделала мне математика?» – внезапно подумал Андрей, глядя, как бумага обращается в пепел. Уж интегралы-то совершенно невиноваты в том, что он тратит всю свою жизнь на учёбу – а ему хочется пойти с Таней куда-нибудь в парк. Сожжённая тетрадь не поможет в этом.

– Вот так боги посылают человеку великое знание – через скорбь и горести, – сказала Намеда. – Хочешь ещё?

Отойдя в сторону, она вернулась с горстью желудей.

– Они выросли здесь, на священном дубе Ромове, – объяснила Намеда. – Но теперь заслуживают того, чтобы оказаться в вашем мире. Возьми их и брось, когда выйдешь из леса. Их одиннадцать. Три не взойдут. Ещё два будут опутаны и удушены сорняками. Двум другим не хватит света. Один сгниёт, другой засохнет, третий сломает буря, пришедшая с моря. Но последний, одиннадцатый, вырастет великим древом, и тогда всё это будет не зря.

– Но почему бы не бросить в землю только одиннадцатый?

Намеда улыбнулась. Ей шла улыбка: в эту секунду она совершенно не отличалась от обычной девушки.

– Потому что никто, кроме богов, не знает, какой из них – одиннадцатый.

Она пересыпала жёлуди в ладонь Андрея. Рука Намеды была не призрачной, а тёплой и мягкой, почти как у Тани. «Вот это ночь!» – подумал он. Ему удалось подержаться за руки сразу с двумя девушками. Из них одна – его тайная симпатия с первого класса, вторая – древняя служительница огня. «А ещё вторая, похоже, умеет читать мысли, – торопливо подумал он. – Надо осторожнее думать».

Теперь Намеда улыбнулась очень широко.

– Не останавливай себя больше, чем жизнь, – отчётливо и негромко сказала она. Андрей ещё думал над её словами, когда она продолжила: – Но теперь вам пора идти. Небо начинает светлеть.

Клубок огня, плясавший над травой, чуть подпрыгнул и поплыл вперёд. Лёша, повернувшись, повёл Свету за ним. Таня выжидающе посмотрела на Андрея.

– Прощай, Намеда, – только и успел сказать Андрей.

– Прощай, Андрей.

Луна уже зашла за деревья вдалеке. На востоке больше не было видно звёзд. Сбежав с холма, Андрей оглянулся. Намеда всё так же недвижимо стояла у огня. Затем она подняла руку.

– Пойдём быстрее! – позвал Лёша, включая фонарик в телефоне. – Надеюсь, этот огонёк от нас не убежит.

Огненный клубок и не думал убегать: он двигался буквально в метре от друзей, терпеливо ожидая, пока те идут за ним. Тех огоньков, призрачно-блеклых, больше не было. То ли они просто не попадались, то ли их время уже ушло. Не раздавались и страшные звуки шагов стражей во мраке – да исчез и сам мрак. Рассвет приближался. В лесу серая хмарь сменила чёрную ночную мглу.

– Сосна! – выкрикнула Света, увидев дерево, которое обнимала вчера.

Оранжевый огонёк подпрыгнул, словно подтверждая её слова, и двинулся дальше.

– Мы по тропинке идём! – сказал Лёша, показывая вниз.

И правда: как-то сама собой под ногами возникла отличная утоптанная тропа, которой им так не хватало этой ночью.

Лес они прошли невероятно быстро: то ли вчера, по дороге сюда, они двигались неторопливо, любуясь пейзажами, то ли так разогнались сейчас. К поваленному дереву друзья вышли буквально через пару минут после сосны. Огненный клубок, словно оттолкнувшись от земли, перепрыгнул его по дуге. Андрей снова помог Тане преодолеть препятствие. Он, как и ночью, не отпустил её руку – а она и не отдёрнула.

– Пойдём, – многозначительно сказал он.

– Ну-ну, – так же многозначительно ответила она.

Всю оставшуюся дорогу по лесу Андрей шёл в глубокой задумчивости. Что-то точно изменилось в его жизни после этой ночи и священного костра: ещё вчера бы он не рискнул так смело взять Таню за руку. Впрочем, для себя он решил, что обязательно обдумает это чуть позже, когда вернётся домой, а пока будет просто идти по лесу. Это было очень приятно – шагать рядом с зеленоволосой, зеленоглазой, знакомой с первого класса девушкой, держа её ладонь в своей руке. Таня хитро смотрела по сторонам, не говоря ни слова.

У пня, когда уже совсем рассвело и стало видно, что им удалось добраться до края леса, а за ним луг, и тропа ведёт к автобусной остановке у шоссе, – у пня оранжевый клубок пламени опять подпрыгнул и, взвившись в воздухе, исчез, словно пламя зажигалки, у которой отпустили кнопку.

– Вот и всё… – вздохнула Света.

– Дошли, – сказал Лёша.

В кармане Андрея резко запищал телефон, сигнализируя, что пришла по меньшей мере дюжина сообщений. Похоже, появилась Сеть. То же самое произошло и с телефонами остальных.

– Надо позвонить, сообщить, что с нами всё в порядке, – сказал Андрей, с неохотой отпуская руку Тани.

Прикоснувшись к карману с телефоном, Андрей задумался. Нет, сначала другой карман – где ждут своей участи одиннадцать желудей. Вытащив их, он разбросал жёлуди там, где заканчивался лес и начинался луг. Здесь им хватит света, чтобы вырасти.

– Что за магию она тебе показала? – с интересом спросила Света.

Андрей пожал плечами. Он и сам не до конца понимал, что произошло тогда, на холме, но надеялся, что рано или поздно узнает разгадку. Вдруг Намеда ошиблась, и великими деревьями станут все одиннадцать дубов?

– Сам не знаю, – ответил Андрей и снова взял Таню за руку. – Вырастут – посмотрим. А теперь пойдём на остановку. Во сколько первый автобус?

Тени темноты

– Кто-нибудь ведь помнит расписание автобуса? – спросила Таня, когда здание остановки скрылось позади, за поворотом дороги, уходящей к Калининграду.

– У меня есть, – сказал Андрей, хлопая по карману куртки, где лежал телефон. – Не волнуйся, обратно мы уедем. Здесь недалеко…

Он оглянулся. Посёлок тоже скрылся за поворотом, лишь поднималась вдалеке над лесом колокольня старой, полуразрушенной кирхи. Отсюда можно было разглядеть даже опустевшее гнездо аиста на самом её верху. Ноябрьское солнце, внезапно показавшись между облаками и залив всё вокруг тёплым, мягким светом, словно подало какой-то знак.