Может, он просто ненормальный? Все, что мы узнали в следующие несколько минут, нам приходилось вытаскивать из Виртольда буквально клещами.

Нет, он чокнутый. Вдруг сообщив, что ему сейчас некогда, он заверил нас, что сегодня вечером пришлет сюда подробную инструкцию и план дома.

Мы с Фогардом и глазом моргнуть не успели, как Виртольд уже прощался.

— Что ж, — сказал он, — надеюсь, мы сработаемся, Локи Неуловимый. Да?

Я кивнул. Мне вдруг захотелось по-маленькому. Виртольд захохотал.

— Чего только не бывает в жизни, — сказал он, — на какие только дорожки не занесет в один прекрасный момент солдата судьба! В общем, ждите подробных инструкций. Писец уже работает над ними. Удачи, господа!

Он козырнул, бросив руку к полям шляпы, и ускакал прочь. Ну и двигался он! Долгие годы войны и фехтования сделали его стремительным и легким в движениях. С таким бы и я, пожалуй, не стал играть в кошки-мышки.

И что это за последний монолог? Солдат! Судьба! Сработаемся!

Ох и не нравился мне этот взгляд! Конечно, по роду деятельности я имею дело с представителями самой грубой части криминальной среды, но с ними все ясно. Ничего не ясно с этим бароном.

Не много встречалось мне клиентов, от которых кровь стыла в жилах.

Выпав в осадок, я смотрел на закрывшуюся дверь, пока Фогард не привлек мое внимание простым естественным вопросом:

— Локи, ты чего, в штаны наложил?

Бывший взломщик стоял в дверях своей лавочки с совком в руках.

— Извини за вазу, — сказал я. — Не знаю, как это получилось. Она просто бросилась под мой локоть. Так было в первый раз, помнишь, а во второй…

— Ладно-ладно, ничего, — ответил агент, — у меня еще одна есть. Надеюсь, успею продать ее до твоего следующего визита…

— Желаю удачи в этом нелегком деле. Вообще, все вещи в твоей лавке как-то странно себя ведут, ты заметил?

— Они так ведут себя, когда ты приходишь, — вздохнул Бом-Бом. — Их всех начинает обуревать жажда самоубийства…

— А тем шкафчиком ты очень дорожил? Фогард вздрогнул. На его лице крупными буквами

было написано страдание, а бакенбарды обвисли, точно побитые молью боевые знамена. Ну а я тут при

чем? Шкафчик сам напросился. Нечего было висеть там, где проходит мое плечо. Ловкость и быстрота — мой конек, так что не надо лезть на рожон.

— Я куплю другой шкафчик, — сказал агент, мечтая поскорее от меня избавиться. Каждая минута, проведенная мною в «Сокровищнице королей», по его мнению, оборачивается колоссальными убытками.

Здесь он, конечно, преувеличивает.

— Хорошо. Тогда пока. Все, как договорились. Завтра утром я у тебя.

Фогард сглотнул, вероятно думая, где бы достать такой большой сейф, куда можно было бы на время моих визитов прятать свой драгоценный хлам.

— Да-да. Локи, не беспокойся, со мной все будет нормально, — сказал Фогард, махая мне и закрывая дверь.

Сделал он это быстрее, чем того требовала дружеская вежливость, но я только пожал плечами. У каждого свои причуды, и Бом-Бом не исключение. К примеру, бывший взломщик каждый вечер вытирает пыль с портрета своей жены-пиратки. Нормален ли он?

Кстати, насчет нормальности. Обсудив поведение Виртольда, мы пришли к единодушному мнению, что у него мозги набекрень. Среди наших заказчиков это не редкость, и Виртольд в целом вполне вписывался в определенный процент типов, страдающих легкой шизофренией.

В общем-то это не имело особенного значения. Есть цель, есть хорошая оплата. Сегодня вечером я прогуляюсь по указанному адресу и разведаю обстановку. Прикину план наступления и отхода, проверю, как обстоит дело с крышами. В районе, где обитал клиент, я работал мало, так уж вышло, поэтому освежить в памяти подробности было необходимо.

Но это позже. Сейчас домой — и за уборку. Потом смотаюсь к сестре, чтобы она починила мою воровскую одежонку. Потом…

Ноги сами несли меня куда-то, и, перебирая в уме нехитрые мыслишки, я успел отойти от «Сокровищницы королей» на полтора квартала. Насвистывая, сунув руки в карманы, Локи успевал радоваться солнечному дню и свежему ветерочку — и продолжал бы и дальше в таком духе, если бы не чья-то реплика.

— А? — Я обернулся.

Прохожие были сонными и ползли по улице, как мухи, измазанные медом. Никому не было до меня дела, кроме одной благообразной женщины с красивым декольте. Она смотрела на Локи умоляющими глазами, на щечках ее рдел румянец. В руках вертелся небольшой черный веер с белыми цветочками.

Декольте привлекло мое внимание, а потом я понял, что откровенно глазеть не слишком прилично, и поднял взгляд на милое лицо. Лицо стало еще милее, когда его хозяйка всплеснула руками. Из меня чуть не вышибло слезу.

— Вы что-то сказали? — спросил я, когда смог отлепить язык от нёба.

— Я извинилась.

— Зачем вам извиняться?

— Так сложились обстоятельства, — вздохнула дама.

— Хм… вы имеете в виду, что судьба жестока? — Да!

Она посмотрела мне в глаза, и я начал подтаивать, как восковая свеча на яростном солнцепеке.

— И чем же я могу вам помочь?

Моя душа жаждала именно этого: я хотел помочь даме во что бы то ни стало.

— Там, за углом. Вон там, за вашей спиной…

— Ага.

— Там есть одна старушка. Бедная и несчастная старушка. Она стоит у бордюра и не может перейти через улицу. Это очень печальная история…

У меня защипало в носу. Я моргнул раз десять, не в силах взять в толк, при чем тут старушка.

— Она хочет, чтобы вы ей помогли, — сказала прекрасная дама, раскрывая веер. Он трепетал в ее руке, словно крылышко гигантской бабочки.

— Я?

— Вы, и только вы! Может быть, от вас зависит судьба этого несчастного создания! — Прекрасная дама подпустила вздох в свою белую грудь.

Я размяк еще больше. Удивительно, как меня удержали ноги.

— Старушке приходится рассчитывать только на ваше милосердие! Переведите ее через улицу. Это все, что она просит!

— А почему именно я?

Этим вопросом я несколько испортил романтизм момента. Бровки дамы устремились к переносице, но тут же разошлись и встали домиком.

— Если бы я знала! Я сама предложила ей, но старушка наотрез отказалась от моей помощи. Нет, сказала она твердо, мне нужен только вон тот спригган.

— Да что вы говорите, — отозвался я.

— А еще она сказала, что из всех, кто топчет мостовую в этот момент и в этом месте, вы самый милосердный! — добавила прекрасная дама.