Но страшнее всего были даже не долги, в которые влез­ла мать, беспечно продолжая тратить деньги направо и налево. Оказывается, был заложен дом — и полученные деньги тоже истрачены. Даже не будучи юристом, Нэнси знала, что дом, поло­вина которого принадлежала ей, никто не мог заложить без ее ведома. Как же так?

— Ах, я в этом не разбираюсь, тебе стоит поговорить с Тедди Палмером, он все лучше объяснит! — ответила мать.

Вот этот самый «Тедди Палмер» — вице-директор бан­ка — и показал Нэнси банковские документы, заявив:

— Все было сделано на законном основании! Вот ваша подпись!

— Но я ничего не подписывала! — возразила Нэнси. — Это не моя подпись! Я же и в банке у вас уже сто лет не была!

Он долго отнекивался и вилял, но потом признал, что «наша дорогая Алисия» взяла документы, сказав, что «ее милая дочурка» приехала отдохнуть на уик-энд и нехоро­шо заставлять ее тратить время на посещение банка, — а на следующий день принесла их уже подписанными.

— Неужели вы собираетесь обвинить свою родную мать в подлоге? — ужаснулся мистер Палмер, когда Нэнси повторила, что ничего не подписывала. — Идти в поли­цию, писать заявление... Да вам никто не поверит — и в первую очередь я! Будут экспертизы, суд, вы истратите массу денег на адвоката...

Он давил, угрожал, уговаривал, напоминал о добром имени отца, объяснял, что доказать что-либо будет исклю­чительно трудно и что в любом случае банк должен как-то возместить затраченные деньги. А потому, если Нэнси не хочет, чтобы дом со всем его содержимым продали с аукциона, у нее есть только один выход — расплатиться с банком теми деньгами, которые оставил ей отец...

Глава 8

— Вот и все... Я и сама знаю, что но натуре я не бо­рец. — Нэнси неловко пожала плечами.

— Ты что — отдала им деньги? — с ужасом переспросил Ник.

— Подписала какие-то документы, пообещала, что от­дам... когда получу — мне двадцать пять будет только в апреле.

— Тебя же кинули! — вырвалось у него. — Ты что, не понимаешь, что не должна была ничего подписывать?! Нужно обратиться к адвокату, в суд, в конце концов! Этот Палмер потому так и давил на тебя, что был по уши в дерьме и хотел побыстрее прикрыть собственные грехи!

— Дело уже сделано, Ник. А теперь хочу только уехать... как можно быстрее... Давай... поговорим о чем-нибудь дру­гом, я не хочу плакать... — она нервно мотнула головой, — пожалуйста...

— Куда ты хочешь уехать? Зачем?

— Ты не понимаешь... этим дело не кончится. Ей ско­ро снова деньги потребуются. А мне их больше взять не­откуда... Представляешь... — Нэнси нервно рассмеялась, и глаза у нее стали совершенно безумные, — я пришла домой — а она там... Обрадовалась, сказала, что знала, что я все улажу, — даже спела, из «Моей прекрасной леди»: «Если повезет чуть-чуть, если повезет чуть-чуть — дети смогут содержать отца!» И смеялась... я уже не мог­ла слышать этот ее смех! Она предложила поехать в ре­сторан, отпраздновать. А под конец заявила: «Ну, я уве­рена, ты всегда что-нибудь придумаешь! Вот, например, я в газете читала, что можно родить ребенка для кого-нибудь — это называется "суррогатная мать". И за это хо­рошо платят!» По ее мнению, я должна вынашивать чу­жого ребенка, чтобы она могла красиво жить! Нет, я хочу уехать куда-то, где она меня не найдет... где никто меня не найдет...

— И что потом?

— Буду заново строить свою жизнь. И чтобы она боль­ше не смогла ее разрушить. Тогда, в банке, мне было не­выносимо представить себе, что дом продадут... и по нему будут ходить посторонние люди, рассматривать, покупать вещи, которые всегда там стояли, и картины, и письмен­ный стол отца... А сейчас я понимаю, что этого не избе­жать, — только не хочу, чтобы это при мне было... Я уеду — и пусть все будет без меня, как будто этого и нет, понима­ешь?

— Ты считаешь, она снова попытается заложить дом?

— А где ей еще взять деньги?! Она получает кое-что от издательства — книги отца часто переиздают, — но ей же этого мало!

— Этот Палмер — он что, идиот? Неужели ты думаешь, что он и второй раз согласится принять документы с фаль­шивой подписью?!

— Ты ее не видел, поэтому так говоришь... — Нэнси не­ожиданно усмехнулась. — Появись она тут, ты бы тоже по­тащился за ней, как телок на веревочке.

— Я бы не потащился! — огрызнулся Ник.

— Ты не понимаешь... В ней есть что-то такое, что дей­ствует на мужчин... я не могу тебе объяснить, просто знаю. Она даже штрафа за превышение скорости ни разу в жиз­ни не заплатила, представляешь?!

— Но...

— Ник, сегодня Рождество, праздник... Я не хочу боль­ше думать об этом — не хочу, понимаешь? Не хочу думать ни о чем плохом... Спасибо, что выслушал меня, но... хва­тит об этом!

— Ладно. — Он кивнул, улыбнулся и похлопал ее по руке. — Ты сегодня обедала?

— Нет. Я весь день проспала — а потом поехала за подар­ком. — Она взглянула на черно-белого Роки, развалившего­ся на диване, и тоже слабо улыбнулась: — Смешной, правда?

То болезненное напряжение, которое он почувство­вал в Нэнси, стоило ей войти в дверь, немного спало — наверное, ей действительно надо было выговориться. За ужином она вела себя почти нормально — ела, разговари­вала, улыбалась, шутила — посторонний человек, возмож­но, ничего бы и не заметил...

В душе Ника кипели, смешиваясь и споря друг с дру­гом, два чувства: жалости и злости. Ну как человек может поступать так... по-дурацки, беззубо и неумело?! Почему она не послала их всех подальше, не пошла к адвокату — а теперь вот сидит и улыбается этой вымученной улыб­кой, от которой хочется волком выть...

И еще одно чувство, острое и болезненное, как у че­ловека, приговоренного к смертной казни. Ощущение, что время утекает, как песчинки в песочных часах, и его остается все меньше и меньше. Вот сейчас Нэнси доест... может быть, поговорит еще немножко — и уйдет. Из его дома... и из его жизни.

— Когда ты уезжаешь? — не выдержав, спросил он.

— Мне через пять дней на работу, — ответила она, от­кладывая вилку. — Выйду — подам заявление. Наверное, попросят еще пару недель отработать. — Пожала плеча­ми и виновато улыбнулась. — Может, успею еще разок к тебе зайти... если пригласишь. Сегодня-то я для тебя не очень хорошим собеседником оказалась — вместо празд­ника о своих проблемах плакаться начала...

Ник отмахнулся.

— Брось... все нормально. Ты лучше расскажи, куда ты поедешь.

— В Калифорнию. Там есть один парень, он сможет мне помочь с работой.

— Думаешь, поможет?

— Без вариантов. И с работой, и с деньгами на первое время — если понадобится. Он меня уже звал недавно, го­ворил, что сможет подыскать работу, где я раза в два боль­ше получать буду, а я тогда отказалась, подумала — дора­ботаю уж тут, всего ничего осталось...