Корабли «демократов» поневоле снизили темп стрельбы. Их командиры прекрасно знали: «незабудки» терпеть не могут, если рядом с ними кто-то пробует баловаться игрой в лихих ковбоев.

Гарольд Марш с досадой скрипнул зубами на своем месте, когда досадная помеха вдруг возникла у него на пути, грозя испортить столь удачно складывающийся рисунок боя. Но на самом деле он не мог и представить, насколько неудачно все пойдет с этой секунды для него и его флота!

Впрочем, он и ничего не узнал. Флагман «демократов», на котором пребывал незадачливый контр-адмирал, окунулся в странное облако нежно-лазоревого цвета, возникшее вдруг на пути линкора.

Без малого три сотни метров гигантского корпуса просто-напросто растворились в безобидной на первый взгляд дымке, не оставив после себя и следа. Словно никогда и не было на свете ни самого корабля, ни населявших чрево линкора таких крохотных по масштабам космоса человечков.

На других кораблях Демсоюза, если и успели понять, что ситуация резко изменилась и вышла из-под контроля, изменить что-либо все равно не могли. Часть из них продолжала добивать «Московит» и его товарищей, часть начала менять курс, в напрасной попытке избежать внимания «незабудок», когда исполинские корпуса инопланетных гигантов расцвели густой россыпью выстрелов и стартовавших ракет. Хотя назвать ракетами то, что в изобилии устремилось сейчас к цели, можно было с изрядной натяжкой. Принципы, по которым создавалось оружие «незабудок», людям были неведомы. А значит, и создать защиту, призванную спасти свои корабли, никто в ареале расселения человечества покамест не смог.

Белые, розовые, зеленые светлячки, выпущенные «незабудками», стремительно преодолели отделявшее их от «демократов» расстояние. Мощные взрывы, остающиеся после безошибочно находивших цель ракет инопланетян, начали крушить корабли людей. Нет, иногда кому-то везло, и тогда на пути неведомого оружия успевали возвести непроходимую огневую завесу. Да только следом за ракетами, а иногда и опережая их, неслись не менее смертоносные снаряды. Порой случалось так, что экипажи батарей ближнего боя еще радовались своей мимолетной удаче, когда огромная пробоина в борту их корабля уже черпала вовсю мертвящий холод космоса, отмеряя последние секунды их жизни.

Хаос воцарился в боевых порядках демсоюзовцев. Некоторые командиры в растерянности слали запросы командующему, не успев определить, что он уже погиб, некоторые отдали приказ «Убираться отсюда куда угодно, лишь бы подальше!», а кто-то, видимо, обезумев, пробовал атаковать «незабудки». Эффект наблюдался примерно одинаковый: старуха с косой без промедления прибирала безрассудных.

Но было одно обстоятельство, объединявшее всех «демократов». Они и думать забыли о «Московите»! И русские, застывшие на своих боевых постах, тоже не могли и помыслить о том, чтобы как-то вмешаться в развернувшееся на их глазах побоище. Сказать по правде, их сейчас гораздо больше занимал вопрос: «Как долго продлится этот неожиданный фарт?» Все прекрасно понимали, что «незабудки», вмешавшиеся вдруг в ход боя, в любую секунду могут бросить все и убраться восвояси, по ведомым лишь им делам, и тогда крейсер имперцев снова окажется один на один с остервеневшим флотом Демсоюза.

Пробивший обшивку «Московита» случайный снаряд вызвал пожар всего в паре отсеков от БЧ Звонарева. Автоматика мгновенно среагировала и опустила аварийные створки, отрезая поврежденную часть. Егор, замерший над заблокированным наглухо пультом огня, вздрогнул. Последние несколько минут он, повинуясь приказу Надежина, провел в абсолютном ничегонеделании. Командир сумел сориентироваться в непростой ситуации, и теперь изрядно пострадавший от вражеского обстрела «Московит» всеми возможными способами демонстрировал «незабудкам» свой нейтралитет, прикидываясь мертвым куском металла. Никто не мог бы сказать, поможет ли это им выжить или нет, но пренебрегать даже малюсенькой возможностью пережить этот ад было нельзя.

Палец, замерший у тревожно пульсирующего значка на тактическом экране, побелел от напряжения. Климат-система скафандра благополучно сдохла, и едкий пот вовсю заливал лицо и глаза. Звонарев держался из последних сил. Мертвая тишина, повисшая в посту, осязаемо давила на превратившихся в изваяния людей.

Они ждали…

И победа пришла на их улицу! Полностью деморализованные остатки вражеской эскадры порскнули во все стороны, точно напуганные тараканы. Никто из уцелевшего командования «демократов» больше не помышлял ни о каком сопротивлении. Все, о чем они сейчас мечтали, – это оказаться как можно дальше от взбесившихся порождений чужого разума.

«Незабудки» не преследовали их. Как раз в это время к трем первым звездолетам подошли еще два. Все вместе они перестроились, окружив израненный «Московит», те жалкие пару-тройку десятков истребителей и единственный легкий крейсер, которым посчастливилось уцелеть.

Долгие несколько минут русские напряженно ждали, что инопланетные корабли вот-вот атакуют их. Но… время шло, а орудийные башни «незабудок» молчали. Ни один выстрел так и не прозвучал, ни одна ракета не сорвалась со своих пусковых установок в сторону имперцев.

И тогда Надежин решился.

Его севший усталый голос разнесся по всем отсекам:

– Отбой… Всем отбой… Курс на базу…

Мощный взрыв ликования был ему ответом.

Звонарев быстро огляделся по сторонам, убедился, что за ним никто не подсматривает, торопливо перекрестился и решительно приложил ладонь к сканеру. Спустя пару секунд красный огонек на идентификационной панели сменил цвет на зеленый, и дверь поползла в сторону.

Егор перешагнул высокий комингс и очутился в святая святых: личной каюте командира. Точнее, в рабочем кабинете – спальня находилась в соседнем отсеке.

Капитан первого ранга, – правда, никто на флоте не сомневался, что вскоре его погоны засияют адмиральским золотом, – Александр Макарович Надежин сидел вполоборота ко входу за небольшим рабочим столом и сосредоточенно наговаривал что-то в микрофон, внимательно наблюдая за тем, как его слова преобразовываются в ровные шеренги аккуратных строчек на развернутом экране компьютера.

– Проходите, Егор Владимирович, – приглашающе указал он Звонареву на гостевое кресло, – я уже заканчиваю.

Капитан-лейтенант прошелся по мягкому ворсу ковра, изготовленного, судя по орнаменту, где-то в Азиатском секторе – скорее всего, на Дарджилинге, – и присел, чинно положив ладони на колени. Смотрел Егор строго перед собой, хотя безумно хотелось заглянуть через плечо командира и узнать, что за важная тема увлекла его. Звонарев пытался записаться на прием еще позавчера, но получил вежливый отказ «в связи с крайней занятостью».

Надежин тем временем перечитал последний абзац, удовлетворенно хмыкнул и прищелкнул пальцами, сворачивая монитор. Каперанг упруго поднялся с места, довольно потянулся, словно огромный пес, смешно встряхнулся, ожесточенно потер лицо и весело глянул на Егора.

– Уф, все-таки я ее добил!.. Ох, и занудное же это дело – отчеты писать!.. Никогда не рвитесь в начальники, капитан-лейтенант, а то бюрократия сведет вас с ума!.. – поучающе произнес он, прошелся по каюте, энергично размахивая руками и разминая затекшие мышцы. Наконец командир подошел поближе, повернул свое кресло к Егору и вальяжно развалился в нем, вытянув ноги. – Слушаю вас.