Дальше – больше: голова стала сильно кружиться, началась рвота. Тут самодеятельных знаний Людмилы Сергеевны стало явно недостаточно. И она решила вызвать врачей, что и было сделано в середине дня.

Больница краевой администрации, куда «скорая помощь» доставила директора «Серебряных крыльев», находится сравнительно недалеко от дома Самощенко. Людмила Сергеевна пошла туда пешком, надеясь, что, пока дойдет, врачи поставят диагноз, примутся за лечение и, возможно, собьют температуру. Однако ее надежды не оправдались: два метавшихся в палате Самощенко доктора – женщина и мужчина – выглядели такими же растерянными, как и она сама.

– Ничего не понимаю, – призналась врачиха, – феноменальный случай комплексной инфекции. Поражено все чохом – желудок и легкие, гортань и селезенка.

– Может быть, это отравление, – предположила Людмила Сергеевна.

– Только не пищевое, – уверенно сказал врач. Доктора крепились до самого вечера – не хотели вызывать в воскресенье профессора Плиткина, который считался в Красносибирске диагностом номер один. Так сложились обстоятельства, что перед этим его беспокоили пять ночей подряд. Но все-таки после долгих препирательств, отчаявшись, позвонили ему.

Артур Михайлович Плиткин появился в больнице вскоре после звонка. У него была одна черта, о которой не догадывались коллеги, а сам он ее всячески скрывал – в глубине души профессор любил экстремальные ситуации. В подобных случаях он делал вид, будто недоволен, ворчал, что все эти пожарные «срочно», «забудьте про остальных», «отложите все другие дела» претят его лечебной тактике. «Я не в МЧС работаю», – говорил он. Однако на самом деле рутинное лечение претило его нетерпеливому характеру. Артуру Михайловичу хотелось, чтобы все происходило как можно быстрее. Форсмажорные обстоятельства нравились ему – можно продемонстрировать свое мастерство в чистом виде.

Самощенко он знал только заочно – видел его фотографии на предвыборных плакатах, иногда тот мелькал по телевизору. Увидев его воочию, Плиткин удивился тому, насколько тот не похож на свои печатные и эфирные изображения.

К вечеру температуру больному сбить не удалось, уколами сумели только сдержать ее повышение. Самочувствие Самощенко по-прежнему оставалось скверным, также, впрочем, как и анализ крови. Правда, у них в больнице не настолько совершенная аппаратура, чтобы можно было говорить о серьезных лабораторных исследованиях. Артур Михайлович чувствовал себя путником, упершимся в запертые ворота, – он не мог двигаться дальше, не получив ответа на самые важные вопросы: в чем причина недуга больного и как лечить его.

Ночь не принесла Евгению Владимировичу желанного облегчения. До самого утра он беспокойно ворочался, то впадал в кратковременную дрему, то опять просыпался. А приехавший рано утром профессор понял, почему накануне Самощенко показался ему нефотогеничным человеком, то есть в жизни у него было не такое лицо, как на снимках. Уже сегодня он был не похож на себя вчерашнего. Глаза стали узкими, как у китайца, а щеки и лоб покрылись мелкими волдырями.

Плиткин, светило первой величины, был в отчаянии. Он решился совершить то, чего раньше в своей профессорской практике не делал, – позвать на помощь других врачей. Артур Михайлович знал наиболее способных медиков Красносибирска, никто из тех, кому он звонил, не отказал в его просьбе, все приехали. Каждому хотелось выглядеть перед Плиткиным молодцом, но, увы, все спасовали.

Не добившись от консультантов конкретной помощи, Артур Михайлович позвонил супруге Самощенко и сказал, что настаивает на транспортировке ее мужа в Москву, в Центральную клиническую больницу, то есть в известную на всю страну «Кремлевку». Услышав это, Людмила Сергеевна невероятно разволновалась. Она и раньше беспокоилась, но все же верила в могущество городских медиков, считала, что они сумеют поставить мужа на ноги. Но если сам Плиткин расписался в своем бессилии, значит, дело совсем плохо.

– Вам виднее, Артур Михайлович, – ответила она. – Я так понимаю, что уж если вы не справились, значит, нужно доставить Евгения Владимировича в Москву как можно быстрее.

– Я посмотрел расписание. На вечерний рейс успеем. Самолет, правда, прибывает почти в полночь. Однако я договорюсь с администрацией ЦКБ, его встретят. Уверен, в этом отношении проблем не будет.

Самощенко плохо соображал, что с ним происходит. Устав бороться с болью и с бессонницей, он впал в апатию, ни о чем не спрашивал врачей, лишь слепо, словно сомнамбула, выполнял их указания. Евгений Владимирович понял, что его куда-то везут, а куда – это ему было безразлично. Лишь бы помогли избавиться от этого тошнотворного состояния.

Он так и долетел, не соображая, что прибыл в столицу. Подробности полета через минуту-другую начисто исчезали из его изможденной памяти. Забывались и слова сопровождавшего его медработника. Да тот и говорил-то ему самые примитивные вещи, как ребенку, – подвиньтесь, попейте, застегните рубашку, вытяните ноги. Сообщать больному более сложные вещи сейчас бесполезно, да он ничего и не спрашивал.

Так и добрался Самощенко до столицы, не зная того, что этой ночью, в той самой больнице, из которой был оперативно увезен, скончался один из самых близких и преданных ему людей – Низами Вагифович Ширинбеков.

– Тома, тебя, – сказал подошедший к телефону отец.

– Кто? – успела она шепнуть на ходу. Отец недоуменно пожал плечами.

– Здравствуйте, Тамара, – послышался приятный мужской голос. – Это Константин Звонников.

Она не сразу сообразила, что говорит редактор «Красносибирских ведомостей», ведь при знакомстве тот представился только по имени, а догадавшись, обрадовалась.

– Как вы провели время на праздничной церемонии?

– Под опекой Григория Михайловича. Видя, что я никого там не знаю, он не оставил меня без внимания. От него я узнала о вашей беде.

– Беда, – усмехнулся Константин. – Это еще полбеды. Больница не самое опасное место, когда вокруг творится черт-те что и сбоку бантик. Вы знаете про убийство милиционерами офицера в отставке и смерть начальника охраны Самощенко?

– Первый раз слышу.

– Ну вот. Если наша газета не напишет, никто ничего и не знает. Мы же еще сами не до конца во всем разобрались. Поэтому вынуждены молчать. Однако наши журналисты ведут расследование. Похоже, эти мрачные события тесно связаны с предстоящими выборами. Ширинбеков был одним из лидеров «Союза справедливых сил», а погибший на допросе в милиции офицер когда-то служил под его началом, в охранном агентстве. Складывается впечатление, что «Неделимая Россия» опасается набирающих силу «справедливцев» и без устали ставит им палки в колеса. Пока это лишь гипотеза, и тем не менее, Тамара, хочу попросить вас быть предельно осторожной. Для этого и звоню. Меня же поколотили не случайно – дали понять, что недовольны публикацией рейтингов. А вы эти рейтинги составляете, значит, они могут окрыситься и на вас.

– Что для этого нужно делать?