Время полетело со страшной скоростью, я ничего не успевал сделать. Бумаги, бумаженции, бумажищи заваливали меня. Они летели со всех сторон в ответ на любой запрос. И в большинстве из них писалось, что выполнить ваш заказ возможности не имеем. Поэтому, получив первое пополнение, и проверив их в московских бассейнах, садимся в самолеты и вылетаем в Грязную. На месте разбираться значительно удобнее. Но в Орехово-Зуево я успел съездить, и РУКТ-3 с патронами РВ-5 мы получим еще до Нового года.

Перед отлетом состоялся разговор с наркомом в присутствии Галлера, на котором я попытался поднять вопрос об экипаже подводной лодки и, в первую очередь, о ее командире. Дело в том, что «официально» на счету подводной лодки находилось 5 потопленных кораблей противника, а на деле был поврежден только один, который уже отремонтирован и находится в строю. Зато аварий на борту было двенадцать. Понятно, что выкладывать подобное наркому я не мог. Поэтому заговорил о специфичности решаемой задачи и о том, что в этом случае руководить всем и вся должен командир диверсионной группы, плюс те переделки, которые необходимо выполнить на корабле, могут войти в противоречие с настроением и знаниями личного состава.

– Я вас понял, конечно, для решения задачи требуется, чтобы всем руководили именно вы, но вы же не знаете особенности управления данным типом лодки…

– У меня будет время и место, чтобы овладеть ею, так как выходить в море придется часто, ведь это – опытовая лодка. И потом, кап-три Потапов, скорее всего, не захочет длительно сидеть без боевых походов, он же боевой командир…

– Он на этой лодке с постройки… – вставил Галлер, с ним мы не говорили на эту тему, так, вскользь, иногда. Я не хотел поднимать этот вопрос раньше времени.

– Но мы будем снимать часть вооружения, в первую очередь, в 14-м минно-балластном отсеке. А торпедных атак товарищ Потапов еще не проводил, насколько мне известно. Минные постановки – это одно, а торпедная атака – это другое. Боевые пловцы, сами по себе, доставить к борту линкора большой заряд не могут, в 14-м отсеке будет находиться их оружие, самоходные мины и буксировщики, как мы с вами и говорили, и лодка должна быть готова к торпедной стрельбе, в первую очередь.

Нарком не дал мне ответа в тот раз, сказал, что подумает над этим вопросом, так что капитан 3-го ранга пока остался в своей должности, но вопрос задан, и от меня и моих действий зависит, как будет решен этот вопрос. Пока у меня в прямом подчинении пять водолазов-инструкторов по применению регенеративно-изолирующих респираторов и 12 человек будущих боевых пловцов, три инженера из бюро Рудницкого, два токаря-универсала, четыре слесаря и их мастер. Все! Два самолета ПС-84 подхватили нас и понесли в сторону Мурманска. Прикрытия у них не было, поэтому летчики огибали «опасные небеса». К тому же ночь на дворе. Все «имущество» уже отгружено и перемещается в ту же сторону, но по железной дороге. Литер ему не присваивали, так что идти оно будет долго. С собой было только три двухбаллонника и один однобаллонный аппарат, несколько гидрокостюмов и два компрессора. Пока это все, что имеем. Лодка должна уже стоять в доке.

Нас встретили и разместили в небольших домиках и двух землянках на восточном берегу Пала-губы. Пока моим орлам и это будет освоить тяжело. Зато под рукой «Десятка», судоремонтный завод, для руководства которого я везу приказ наркома обеспечить работу моих токарей, слесарей и инженеров. Это все, что имеем. Еще один приказ я не видел, его везут отдельно от нас самому Головко. В предписании у меня указан только номер этого приказа. Меня лично поселили в ДКС-3, но я там не остался, а переселился к своим ребятам, которым предстояло освоить подводное плавание в условиях арктической ночи, научиться владеть всеми видами оружия, пройти минную и диверсионную подготовку, освоить изготовку морских мин и торпед и их разминирование. На все про все у нас времени до начала марта. Война, и других сроков просто не будет. Времени на раскачку давать никто не станет. Ребята прошли предварительный отбор и дали добровольное согласие стать морскими диверсантами. А вот со спецификой работы их придется знакомить, как я уже рассказывал, «в условиях, максимально приближенных к боевым». Не всем это удалось, и даже со второго пополнения мы не смогли достичь плановой численности отряда в 12 человек. Одиннадцать, вместе со мной. Плавание в абсолютной темноте, имея только компас и примитивный лаг, дается с большим трудом, а тут еще тюлени! В бухту зашло довольно большое стадо и очень заинтересовалось, а что тут люди делают? Нерпы небольшие, но любопытные, и, пока туда же не пришла пара касаток, они бухту не покидали, а я не хотел создавать для пловцов «бархатных условий». Мало ли что и кто может встретиться в Альта-фьорде.

Только через месяц люди научились пересекать километровый водоем поперек и начали плавать вдоль него, на расстояние два километра. После того, как научились ориентироваться и не вскрывать свое положение, перешли к самому тяжелому упражнению: перерезать сети заграждения. Для этого мы сделали гидравлические ножницы. К сожалению, только ручные, приходилось их качать насосом, закрепленным на ручке. И все это вперемешку с огневой подготовкой, минным делом и прочая, прочая, прочая. К моему огромному сожалению, в прямое командование лодку мне не передали. Работы там велись, но я больше выступал в роли главного конструктора, а не командира. Экипаж расслабился и только наблюдал за ремонтом. Командир раздраженно воспринимал затянувшийся ремонт, его раздражение передалось и остальным членам экипажа. Лодка в походы не ходила, поэтому паек был береговым. Слава богу, в Полярный приехал Галлер в начале февраля, привез кое-что из заказанного, в первую очередь, РДП для вспомогачей, и лично убедился, что я был прав, командира следовало менять еще в декабре. С этим экипажем выполнить задание просто не удастся, несмотря на все переделки. До него не довели основную задачу. И они считали, что командование над ними просто издевается. Затеяли черте что, и отдувайся за них в полуголодном состоянии. К этому времени у меня были готовы переделки торпед ЭТ-80 для транспортировки моих пловцов, и мы начали снимать минные транспортеры в 14-м МБО. Сброс торпед-транспортеров должен был происходить оттуда. В 14-й отсек вварили и двойной люк-шлюз, чтобы мои люди могли перебраться туда из третьего отсека.

– Я поставлю вопрос перед наркомом, но отсюда идут отрицательные отзывы о вас, в том числе от политуправления флотом.

Прекратить работы над К-23 мы возможности уже не имели, слишком отличалась эта лодка от остальных после проведенной модернизации. Перейти к активным действиям мешало отсутствие мин большой мощности и средств их транспортировки. Их еще только начали изготавливать. В конце февраля работы в минно-балластном отсеке закончили. И два буксировщика были погружены туда. Мои бойцы более или менее освоились с плаванием и ориентированием. Два эконом-двигателя встали на свои места в лодке.

Через Галлера я запросил учебно-боевой выход. Пока погрузили все, пока то, пока сё, в общем, вышли в район зарядки № 6, это немного южнее Медвежьего. Ночь еще не закончилась, погода нам благоприятствовала. Шестого марта вышли в атаку на неизвестный пароход, который оказался лесовозом Северного пароходства. И потянулись за ним, просто из уважения к «старшему на борту», коего изображал я. Через несколько часов Баренцево море кончилось, пошли большие глубины, несколько раз Потапов предлагал повернуть обратно, дескать, отведенный район патрулирования покинули.