— Раз уж пришли, то давайте знакомиться, — ровным голосом ответил ему Черепанов, — раз вы меня знаете, представляться нет смысла. Так чем же обязан?

— Прибыл из Питера по предписанию коллегии ВЧК для помощи харьковским товарищам в борьбе с контрой. Имею к вам интерес, товарищ Черепанов.

О том, что революция должна быть с зубами, Павел знал. О том, что разброд и шатания, спекуляция, анархистские настроения вредны и смертельно опасны для дела построения нового мира, Черепанов тоже был с некоторых пор осведомлён. Не так давно среди ночи пришлось отправиться вместе с товарищем Артёмом в паровозное депо, где была замечена банда мародёрствующих контрреволюционных элементов. Под предлогом национализации вооружённые бандиты решили конфисковать с угольных складов топливо, предназначенное для локомотивов. В условиях жесточайшего дефицита угля и стратегического значения предприятия для города Артём посчитал нужным лично принять участие в разоружении бандитов.

Пашка был рядом и всем своим видом выражал решительность и смелость, хотя сердце колотилось как ненормальное — первый раз в жизни ему, возможно, пришлось бы выстрелить в человека, револьвер ему выдали в машине. До сих пор стрельба по бутылкам и банкам давалась ему легко. Рука была твёрдой, а глаз — метким, но тут же совсем другое дело! Конечно, два грузовика с рабочими отрядами, двигавшиеся за их автомобилем «Руссо-Балт К», придавали уверенности в удачном исходе операции, и Пашка изо всех сил уговаривал себя, что он не трус и сможет выстрелить, если понадобится.

Кони, запряжённые в телеги барыг, ослепли от света фар их авто и тревожно заржали.

— Чьих будете, хлопцы? — Артём спешился ещё до того, как авто полностью остановилось.

— Тебе какое дело? Экспроприация! — раздалось из темноты угольного склада. — Больно любопытных сейчас потушим! Не слепи фарами! Мандат есть, что такие вопросы кидаешь?

— А как же, не без этого! Выходи, покажу.

За воротами понимали, что на авто приехать обычный человек не мог, уж больно редки были автомобили на улицах, да и частные владельцы давно или продали, или попрятали их в гаражах. Воры не торопились выходить на свет и явно тянули время. Пашка тоже вышел из машины, и они все втроём — он, Артём и водитель — обошли её сзади, чтобы хоть как-то прикрыться, если из темноты начнут палить, но в полоске света никто не появлялся. В это время дружинники выгрузились с другой стороны депо и фары грузовиков осветили площадку с противоположной стороны. У кого-то не выдержали нервы, и началась пальба. Сухие винтовочные выстрелы чередовались с револьверными, и когда внутри склада кто-то заорал: «Ша, мы выходим!», Артём скомандовал: «Отставить стрельбу!»

Из-за ворот показались пятеро коренастых мужиков, которые тащили с собой ещё одного, раненного в ногу. Команды сложить оружие они не получили, так как сами демонстративно выбросили пистолеты впереди себя.

Расхитители были посажены в кузов грузового автомобиля, их кони с повозками реквизированы в пользу рабочего отряда, а уголь возвращён на место.

С тех пор Павел Черепанов имел револьвер при себе, но совершенно не горел желанием им пользоваться.

— Оружие имеете — это хорошо! Владеете? — Кузьма Ремизов сразу обратил внимание на факт наличия пистолета.

— В совершенстве! — не смущаясь, парировал Павел. — Давайте к делу.

— Конечно, конечно, — посетитель достал из внутреннего кармана свёрнутый вчетверо листок и передал для ознакомления.

«Всероссийская чрезвычайная комиссия

по борьбе с контрреволюцией и саботажем

при СНК РСФСР

Удостоверение

Предъявитель сего есть действительно Ремизов Кузьма Ильич, откомандированный в Харьковскую губернию для организации и обеспечения дальнейшей работы отдела ВЧК в г. Харькове, что, а также подпись его (далее следовала заковыристая подпись, выполненная пером),

подписями и приложением печати удостоверяется».

Убедительности документу прибавляла фотография товарища Ремизова в левом нижнем углу, вырезанная в виде овала и также заверенная печатью.

— Можно считать, что знакомство состоялось, — Павел вернул бумагу.

— Вы, Павел Трофимыч, колючий. — Ремизов свернул мандат и тщательно, так, чтобы не помять, положил его в карман. — Я здесь с совершенно определённой целью. Можете считать, что сейчас я занимаюсь «обеспечением дальнейшей работы отдела». Пока один занимаюсь, но задач много, будем привлекать людей.

— Вы пришли меня привлекать? — Павел пока с трудом представлял функции этой новой комиссии, кроме того, что было указано в её названии. Ремизов был первым чекистом, которого Паша видел живьём. — Так я занят с утра до вечера, как видите. И задачи свои выполняю в срок и аккуратно. Менять род деятельности не собирался. С чего это вы решили, что я приму ваше предложение?

— Разве я вам что-то успел предложить? — Ремизов достал портсигар и предложил Черепанову папиросу.

— Спасибо, пока не курю.

— Как раз о том, что вы подумали, я просить и не намеревался. Скорее — наоборот. — Кузьма Ильич прикурил и глубоко затянулся. — Вы состоите при товарище Артёме, не так ли?

— Так точно, ординарцем. Повсюду с ним, вот сейчас он в рабочем кабинете, а я здесь.

— Вот-вот. Президиум ВЧК обеспокоен судьбой товарища Артёма. Он для нас — ценный партийный кадр. Таких в партийном резерве единицы. Таких преданных, решительных, самоотверженных, и лишний риск для него совершенно неуместен.

— Чем же он рискует?

— Его смелый выезд на задержание в депо — образец для подражания, но вдруг шальная пуля? И потеряем такого товарища. Это недопустимо.

— Если вы знаете, вся его биография состоит из таких поступков. Слабак не сбежал бы из Сибири через Китай в Австралию. — Павел придвинул пепельницу к Ремизову.

— Вы сейчас только подтверждаете мои слова. Не в его характере отступать или отсиживаться, а его новый пост Председателя Совета народных комиссаров Донецко-Криворожской республики подразумевает некоторое изменение образа жизни. Кстати, как вы относитесь к новой республике?

— Я как могу относиться к ней, если я работаю во благо? Нет сомнений. Считаю это начинание полезным для Донбасса и рабочего класса.

— В Питере тоже так считают и приветствуют инициативу товарища Артёма, но есть множество тонкостей, которые следует учесть… Ну да ладно, мы сейчас можем долго спорить, вернусь к тому, с чего начал. Товарищ Артём и его безопасность. Вы ординарец — от вас много зависит. Постарайтесь в тех случаях, когда есть выбор, уберечь его от опрометчивых поступков.

Павел слушал собеседника и тут же пытался представить себе, как он это будет делать. Да разве Артём станет кого-то слушать? На него повлиять невозможно, это тот человек, который влияет сам.

Ремизов по выражению лица Павла понял все его сомнения.