— В этом месяце да. А я говорю за весь год.

— Лучшей за год была Дебра Каммингз. Ее фотография тоже висит на доске.

— А ты, я смотрю, наблюдательный мальчик. Смышленый. Я имел в виду, в этом году. Не в прошлом, а в этом. Который сейчас.

— Знаете, лучше вообще никогда не врать. Но мне все равно, если честно.

— Почему ты сказал, что я вру?

— У вас из кармана торчит квитанция ломбарда. И все ваше золото — фальшивое.

— Ну, да. Пришлось заложить настоящее. А этот металлолом нужен мне для поддержания имиджа. А вообще удивительно. И как ты меня раскусил? Ты что, умеешь читать мысли?

— Нет.

— У тебя прямо какие-то сверхъестественные способности.

— Вовсе нет. Просто у каждого есть что-то, что он делает хорошо. У меня хорошо получается узнавать правду.

— Ты — опасный человек, малыш. Но ты мне нравишься. Ты уверен, что не хочешь глотнуть?

Билли смотрит в пол, выложенный белой плиткой.

— Нет, спасибо. Мне, наверное, пора возвращаться к работе.

— А, ну да. Держись, малыш. Главное — выжить. У нас получится, я знаю. В отличие от некоторых клиентов. Ха-ха. Если тебе станет грустно, ты уже знаешь, где меня можно найти.

Ларри жмет Билли руку. Билли возвращается в свой «кабинет», вытирая руку о брюки.

Мальчик-детектив берет телефонную трубку, компьютер набирает номер.

Где-то, у кого-то звонит телефон. Старик в очках с толстыми стеклами сидит за столом и рассматривает фотографию покойной жены. Он нехотя берет трубку.

— Добрый день. А Глэдис дома?

— Алло? Нет, боюсь, ее нет. И не будет уже никогда.

Билли бросает трубку. Потом берет ее снова, и компьютер набирает следующий номер.

На окраине города, в крошечном полуразрушенном деревянном домишке Убивец Ковальцевич — бывший заключенный, огромный уродливый человек с жестким злобным лицом — сидит в темноте в своей запущенной съемной комнате. Он выбрит налысо, к его телу прикреплены всевозможные трубки и аппараты. Он очень старый и очень больной, но по-прежнему перепуган до полусмерти.

Мальчик-детектив говорит:

— Добрый день…

— Кто это?

— Здравствуйте еще раз. Меня зовут Билли Арго, я представляю компанию «Усы от Мамонта: как настоящие и даже лучше». Я хотел бы узнать…

— Ты сказал, Арго? Билли Арго?

— Да, сэр. Билли Арго. Из компании «Усы от Мамонта: как настоящие и даже лучше». Вы не могли бы уделить мне пару минут вашего времени?

— Ты уже отобрал почти все мое время, Билли Арго.

— Прошу прощения?

— Ты отобрал почти все мое время, которое было. А теперь его остается всего ничего. Ты меня не узнал? Ты не помнишь мой голос, Билли Арго?

— Нет, сэр. Не помню.

— Зато я тебя помню. И тебя, и твою въедливую сестрицу. И вашего друга-жирдяя. Вы меня засадили на десять лет. Дело о похитителе из ломбарда. Неужели не помнишь? Удивительный мальчик-детектив раскрывает дело о таинственных похищениях детей. Ну, так это был я.

— Убивец Ковальцевич? Вас уже выпустили из тюрьмы?

— Буквально пару недель назад. Как раз очень вовремя, чтобы я смог засесть в одиночестве в этой треклятой норе и умереть.

— Я… мне очень жаль, что все так получилось. Я… я никогда не хотел, чтобы кому-нибудь — даже вам — было плохо. Я знаю только, что с вами обошлись бы мягче, если бы вы им сказали, что стало с мисс Дейзи Холлиз. Знаете… ее так и не нашли.

— Я говорил им не раз. Я не знаю, что с ней случилось, с той девочкой. Я тут вообще ни при чем. За кого ты меня принимаешь? Да, я пытался заложить в ломбард кое-какие вещички, но это были вещички другой девчонки, а эту Холлиз они мне пришить не смогли. Не было никаких доказательств. А на нет, как говорится, и суда нет. У меня тоже есть тайны, которые я унесу в могилу. Удивительный мальчик-детектив, да? Хе-хе. Ты и половины всего не знаешь.

— Я не хочу с вами разговаривать.

— Ну, да. Конечно. Но прежде чем ты бросишь трубку, скажи мне только одно, уж уважь старика. Как поживает твоя сладенькая сестренка?

Мальчик-детектив бросает трубку. Сидит, смотрит в пространство и плачет. Ларри подходит к нему, помогает подняться на ноги, ласково гладит по голове.

— Первый день — самый трудный, малыш. Но полноценный здоровый сон все поправит. Сегодня ложись спать пораньше. А завтра опять оживешь. Будешь бодрым и свеженьким, как огурчик.

— Хорошо. — Билли вдруг понимает, что он по-прежнему держит в руке телефонную трубку.

Мальчик-детектив на автобусной остановке изо всех сил сдерживает себя, чтобы не позвонить папе с мамой, мистеру и миссис Арго. Он представляет себе, что конкретно сейчас — в эту самую минуту — они очень заняты и у них просто нет времени, чтобы с ним разговаривать. Папа, наверное, стучит кулаком по столу и выражает протест на очередном заседании военно-морского суда, а судья кричит: «Протест отклоняется!» Мама либо работает над созданием нового заменителя пластмассы или пишет бессмертный шедевр в подражание старым мастерам фламандской школы. Билли стоит в телефонной будке, опускает глаза и видит на полу что-то странное, темно-коричневое. Сердце на миг замирает: это клок чьих-то волос. Клок человеческих волос на полу в телефонной будке. Мальчик-детектив думает: «Мир сошел с ума. Мир распадается на части». Он достает из кармана пузырек с ативаном и принимает сразу три таблетки. Его руки дрожат.

Мальчик-детектив вешает трубку и неуклюже бежит к автобусной остановке.

По щекам текут слезы.

Мальчик-детектив часто вспоминает дело о призраке на кондитерской фабрике:

Кэролайн, сидя в своем потайном укрытии под крыльцом у передней двери, вновь и вновь переписывает в дневник непонятную фразу из анонимной записки. Это явно какой-то шифр. Они с Билли поспорили, кто первым разгадает загадку призрака, и Билли смешно наблюдать за стараниями сестры. Он смеется, а потом ему становится стыдно, и он умолкает. Через пару часов он забирается под крыльцо, отбирает у Кэролайн карандаш и пишет:

ПРИЗРАК ВЕДЕТ ФУНДЫВЫБ, ВЯСЕ — ЧОНЛОА ТЯКЬ

А потом просто переставляет буквы. Это самая обыкновенная анаграмма:

ЕСТЬ КОНФЕТЫ — ПРИВЫЧКА, ВРЕДНАЯ ДЛЯ ЗУБОВ

Кэролайн улыбается и жмет брату руку.

— Интересно, а кто это написал?

— А ты как думаешь?

— Зубной врач.

— Наверное, — говорит Билли. — Очень злой зубной врач.

Кэролайн добавляет:

— Очень злой зубной врач, который искренне ненавидит кариес.