Как новобрачным, Надин постелила им совершенно новое белье, загодя купленное в дорогом магазине Соломона Вольфсона на центральной площади Вены возле собора Святого Стефана. Накрахмаленные простыни похрустывали, точно льдинки на первом морозе. Толстое одеяло, упрятанное в полотняный чехол, походило на полярного медведя, белого, неповоротливого, огромного.

Екатерина Павловна ждала мужа, надев ночную сорочку с валансьенскими кружевами на воротнике, рукавах и подоле. Он пришел из ванной комнаты, и вскоре стало ясно, что сорочка им только мешает. Стянув ее через голову, нагая княгиня упала на подушки рядом с князем и сказала:

— Ну теперь признавайся, милый. Давно ли ты лежал рядом с обнаженной женщиной?

Жаркое ее дыхание касалось его щеки, глаза смотрели пристально, солгать было положительно невозможно.

— Давно, — сказал генерал чуть охрипшим голосом.

Белая кожа жены, сразившая Багратиона еще в первую их брачную ночь, всегда вызвала у него бешеное желание. Но тогда он умерял свои чувства потому, что боялся причинить ей боль, напугать и тем отвратить от супружеской жизни.

Юная графиня Скавронская и впрямь ужасно стеснялась мужа. Однако ее скромность и неопытность он ценил гораздо выше золота и серебра, обещанного в приданое за ней. Тонкая, не слишком рослая, но абсолютно правильно сложенная девичья фигурка, лишенная развитых женских форм, хранила в себе некую тайну и обещала терпеливому супругу неземные наслаждения в будущем.

Долго же пришлось ему ждать! За пять лет, прошедших со дня их разлуки, он почти перестал надеяться увидеть ее в постели снова. Но Господь Бог услышал его смиренные мольбы, и сейчас в объятиях Багратиона лежала чувственная, уверенная в силе своих чар очень красивая женщина. Ее бедра, чуть полноватые, покорно раздвинулись ему навстречу. Живот, округлый и мягкий, выступал над треугольником черных волос. Как белоснежные холмики, словно бы наметенные январской метелью, широкие у основания и сужающиеся к вершинам, упирались в его ладони прелестные груди, и соски на них твердели. Он нежно коснулся их губами. Вдруг тонкая, мутноватая капелька без вкуса и запаха отделилась от коричневатого бугорка и растаяла у него в углу рта.

Князь Петр удивился, но потом даже не вспомнил об этом, отдавшись порыву страсти. Как живо откликалась на его движения супруга! Как трепетало ее тело от его горячих ласк! Как громко она просила его продолжать, продолжать.

Екатерина Павловна была беременна. Шел пятый месяц срока. Токсикоз давно закончился. Лишь молозиво — предвестник будущего кормления младенца — иногда выступало на сосках. В остальном она чувствовала себя превосходно, жаждала плотской любви и старалась поменьше думать о человеке, который признавал себя отцом этого ребенка.

Министр иностранных дел Австрии граф Клеменс-Венцеслав-Лотар Миттерних, сердечно попрощавшись с ней, в конце марта сего года уехал в Париж. Ему пришлось следовать за эрцгерцогиней Марией-Луизой, ставшей супругой Наполеона Бонапарта. Он надеялся изменить условия кабального для его страны мирного договора с Францией.

Если голубоглазая восемнадцатилетняя представительница династии Габсбургов обольстит победителя Европы и понравится ему как женщина, то сделать изменения будет легко.

Клеменс Миттерних подробно рассказал о таковых планах княгине Багратион и объяснил, что его командировка может растянуться месяца на два-три. Но он будет регулярно писать, будет думать о них постоянно. И пусть Екатерина Павловна так же регулярно сообщает ему обо всем. Его волнует состояние ее здоровья и судьба малыша. Здесь останутся люди, которые позаботятся о ней, как о своей родственнице. Министр поручит им это и строго спросит с них по возвращении в Вену.

Без сомнения, тридцатисемилетний граф Миттерних, потомственный дипломат, учившийся в Страсбургском и Майнцском университетах, был очень приятным кавалером, обладая красивой внешностью, элегантными манерами, умом тонким, пытливым, изворотливым. Умелый и опытный любовник, он выступил учителем княгини Багратион в постели и сумел доставить ей много прекрасных минут.

Не меньше пользы граф принес и нашей внешней разведке. После бурных приступов любовной страсти его тянуло рассказывать ослепительной русской красавице обо всем, что происходит в Министерстве иностранных дел. Кроме того, он изощрялся в остротах, давая точные, правдивые, хотя порой и циничные характеристики различным деятелям и разнообразным международным событиям, делился собственными замыслами новых внешнеполитических интриг.

Его отъезд в Париж Екатерина Павловна долго обсуждала с графом Разумовским.

Потеря столь ценного, можно сказать, незаменимого осведомителя их огорчала. Но не только. Андрею Кирилловичу виделся в этом длительном вояже Миттерниха поворот всего государства Габсбургов от одного приоритета к другому, от восточной политики, то есть от сотрудничества с Россией, к политике западной, то есть к сотрудничеству с могущественной Францией и ее нынешними сателлитами. Последнее не могло не настораживать русских. Ведь Наполеон — настоящий агрессор. Куда теперь он направит свою победоносную армию?..

Окна спальни в особняке, арендуемом княгиней Багратион, выходили прямо на восток, потому яркое майское солнце осветило их довольно рано. Утренние его лучи пробились сквозь неплотно задвинутые шторы и легли длинными бликами на ковер возле кровати. Затем они протянулись и на кровать, достали до одеяла и наконец блеснули генералу в глаза.

Впрочем, он сам давно проснулся. За долгие годы военной службы у него выработалась привычка вставать вместе с нижними чинами вверенного ему подразделения по сигналу барабана и трубы. Побудку же в Российской императорской армии играли зимой в шесть часов утра, летом — в пять часов утра. Потом следовал завтрак: краюха хлеба с кружкой горячего чая, иногда — с медом. Но бывало, на завтрак артельщики варили и борщ на бульоне из бычьих хвостов.

Теперь князь Петр, подперев голову рукой, смотрел на спящую жену и вспоминал события минувшей ночи. О, это была совершенно изумительная ночь! В ней безраздельно царствовала божественная Екатерина Павловна. Он только исполнял ее прихоти и наслаждался, будучи приближен к лону королевы, как верный рыцарь Прекрасной Дамы, сполна вознагражденный ею за подвиги в Крестовом походе, где преодолел тысячи верст по безводной пустыне и сражался с коварными сарацинами.

Темно-каштановые волосы красавицы рассыпались по подушке. Думая о прохладных майских ночах, она под конец их любовных упражнений благоразумно надела ночную сорочку. Кружевной воротник, широко распахнутый, сейчас обнажал высокую, необыкновенно белую шею и часть плеча, на коем ближе к ключице темнело пятнышко. Это он, совсем потеряв голову от страсти, оставил ей след от поцелуя. Нехорошо, ваше превосходительство! Ведь вы находились в постели с женщиной, состоящей с вами в законном браке, освещенном нашей матерью святой церковью. К чему такие крайности?..

Склонившись над женой, Багратион осторожно прикрыл ладонью пятнышко на ее ключице. Но, видимо, тяжела, груба, шершава оказалась рука бывалого воина. Екатерина Павловна открыла глаза и улыбнулась: