— Дуклер знает о предложении Арнольда?

— Конечно, нет! Я не хочу его волновать, у него больное сердце. Ведь только теперь мы с ним собирались пожениться и жить своей семьёй.

— А он уже вам сделал предложение?

— Давно. Ещё до смерти Олега.

— Ясно!.. Вот теперь я выпью. — Налил в свой фужер, а её фужер отодвинул в сторону. — Вам сегодня достаточно. И вообще, как мне кажется, в вашем нынешнем положении пить не рекомендуется. — Сделал глоток, посмаковал. — Хороший виски!

— Он в этом разбирался.

— Значит, так: никакой паники!.. Ваш ребёнок — дорогой товар, пока вы беременны, вас никто не тронет. А за это время я во всём разберусь, обещаю вам!.. Если хотите, постараюсь выбить для вас охрану.

— Спасибо, но меня Бондарь бережёт, я ему разрешила жить в доме.

— Вы ему доверяете?

— Полностью. Он был предан Олегу, как собака… — Она проводила Бориса до дверей. Прощаясь, попросила:

— Вы и Дуклера поберегите, у него много врагов, после смерти Олега они с ним разделаются.

— Не волнуйтесь. Ложитесь отдыхать.

Она благодарно поцеловала его в щеку.

— Я могла бы влюбиться в вас, если б не любила Давида!

За воротами поджидал Бондарь.

— Вот. Я обещал.

И молча протянул листок бумаги. Там были всего два имени: Ромочка и Давид.

— Что вы знаете о Ромочке? — спросил Борис.

— Из пришлых. Мразь. Если б Олег велел, я б его своими руками придушил. Сосёт из Арнольда деньги и просаживает в ресторане «Пегас» и в ночном клубе «Голубой банан».

— А, знаю, там яркая вывеска, у входа — всегда полно жаждущих попасть… А ресторан?

— Почти рядом.

— А почему вы вторично называете Дуклера?.

— Уж очень он Олегу в доверие втёрся!..

— У вас есть какие-то улики против него?

— В том-то и дело, что нет: очень он хитрый… Я евреям вообще не доверяю!

Борис засмеялся:

— Это — весомый аргумент. Спасибо за помощь!

Сев в машину, вытащил мобильник и позвонил в офис Дуклеру. Было уже около восьми, но тот снял трубку.

— Мне надо вас видеть.

— Срочно?

— Желательно.

— Тогда приезжайте, я здесь до полуночи.

— Буду, — ответил Борис и набрал номер Тины — Это я. Вы ещё не спите?

— Нет, — удивлённо ответила она. — А что случилось?

— Мы едем к Дуклеру.

— Но… Я уже разделась.

— Не дразните меня… Я буду минут через двадцать. Ждите у подъезда.

На Дуклере был тот же пиджак и галстук с золотым зажимом. Но выглядел он очень усталым.

— С девяти утра здесь: после смерти Олега работы прибавилось… Хотите, я угощу вас вкусным французским ликёром? — предложил он Тине.

— Спасибо, я не пью.

— Жаль. А что вам предложить, я знаю, — сказал он Борису и направился к бару.

— Чуть позже! — остановил его Борис. — Сперва несколько вопросов.

Дуклер вернулся к столу и опустился в своё кресло.

— Я вас слушаю.

— Вы с Бурцевым часто ругались?

— Постоянно. Он со всеми ругался. Хамил, выгонял из кабинета. Про таких на юге Украины говорят: жлоб. Он был жлобом, но удачливым.

— В чём же его удача?

— Я уже вам объяснял: в том, что он нашёл меня, не сочтите за нескромность.

— Так всё-таки, почему вы столько лет терпели?

— И это я вам уже объяснял: он бы меня живым не отпустил.

— Но ведь не это главное?.. Правда?..

Дуклер настороженно посмотрел на Бориса.

— Что вы имеете ввиду?

— Я знаю причину вашего долгого терпения: это — Юля?…

Не отвечая, Дуклер поднялся, молча прошёл до бара, принёс и поставил на стол бутылку коньяка и два фужера. Так же молча налил себе и Борису, стоя, сделал несколько глотков, дождался, когда гость тоже отхлебнул, и только тогда спросил:

— Откуда вы узнали?

— Юля рассказала. Она боится, у неё нехорошее предчувствие.

— Женщины всегда первыми предвидят неприятности. — Допил свой коньяк и сел напротив Бориса. — Я скажу вам всю правду, не как следователю, а как священнику. Я действительно, люблю Юлю. Видел, как он к ней относится, как обижает, унижает — жалел её, сочувствовал и незаметно полюбил. И она любит меня. Я накопил немного денег, мы собирались удрать, пожениться и чтоб она рожала не здесь — я не дал бы ему возможность присвоить моего сына!.. Мне плевать на его богатство, я только хотел спасти от него мою жену и сына!..

— Это ещё один повод убрать Бурцева, — заключил Борис.

Давид вдруг вскочил, перегнулся через стол, ткнул Бориса пальцем в грудь и заорал:

— Вы когда-нибудь любили женщину?.. По-настоящему, всей душой, до боли в сердце?!. Только честно, честно!..

Ошарашенный его порывом, Борис забормотал:

— Конечно… У меня были женщины… Даже много…

— Но вы хоть одну из них любили? Да или нет? Отвечайте! Ведь следователи иногда тоже должны говорить правду!..

— В общем, нет, — признался Борис.

— Вот!.. — Вырвав признание, Дуклер обмяк и устало развёл руками. — Поэтому вы ничего не поняли… — Повернулся к Тине. — Простите за эту истерику — сорвался.

Злясь на себя за проявленную слабость, Борис жёстко произнёс.

— А сейчас подытожим, можете не отвечать, только слушайте. Первое: вы жаловались, что Бурцев вам не додавал обещанного. Второе: вы любите сожительницу Бурцева, которая больше года жила с ним, фактически как жена, и у неё от вас ребёнок, которого Бурцев, естественно, отобрал бы, а узнав правду, вас просто бы ликвидировал… Третье: все уверены, что его отец — Бурцев, значит, наследство достанется ему, а Юля — его мать, а вы женитесь на Юле и…. Словом, если подвести итог, у вас были убедительные мотивы избавиться от Бурцева… Вот теперь, если есть возражения, отвечайте.

Дуклер сидел по-прежнему обмякший и, как показалось Борису, сразу постаревший. Устало произнёс:

— Напридумывал, насочинял… Вам бы фантастику писать.

— Выйду на пенсию — займусь. А пока — вы один из главных подозреваемых. Поэтому никуда из Москвы не выезжать! Я вас всё равно найду, везде, даже в вашем бункере!.. Ясно?

Давид, уже не предлагая Борису, налил себе коньяк и опорожнил фужер.

— Ясно. С вами всё ясно.

Когда они сели в машину, Тина произнесла: