Вика стала прогуливать учебу и приходила раньше всех на каждую тренировку, при этом уходя последней. Ни единого слова не говорила поперек и беспрекословно выполняла все мои задания, схватывая на лету каждую показанную мной технику.

Уверен, еще месяц подобных тренировок и паутинообразные мягко-изумрудные потоки Меншиковой стали бы самой страшной силой в Академии.

Мои ностальгические мысли по оставшимся в прошлом мирным денькам прервал настойчивый стук в дверь.

— Входи, — машинально ответил я, будто родному брату российского Императора требовалось разрешение.

В голове мелькнула мысль, что Гавриил Романов не стал бы стучать и пришел кто-то другой, но надежда быстро разбилась стоило двери открыться. На пороге стоял коренастый представительный мужчина в элегантном темно-синем костюме.

Широкие плечи, короткая стрижка, густые брови, волевой подбородок и даже мерцающие аметистовые точки на радужке не выдавали в мужчине представителя дома Романовых так сильно, как всепоглощающая аура, в один миг заполнившая пространство.

Аметистовая энергия переливалась словно бриллианты, завораживая взор. У мужской линии Романовых потоки были грубые и прочные словно канаты, но в то же время острые. Находиться в одном помещении с высокоранговым Романовым само по себе занятие не из приятных, выдержать которое любой среднестатистический одаренный счел бы за подвиг, о котором рассказывал бы своим внукам.

Но Гавриил Романов выделялся даже среди родственников наличием ауры подчинения, которая безо всякого контроля самопроизвольно окутывала все материальные объекты вокруг и медленно, будто яд, подавляла волю всех присутствующих.

В один миг тело потяжелело в несколько раз и каждый атом в помещении попал под контроль ауры.

— Благодарю, — вежливо пробасил Гавриил и дверь за Романовым плотно закрылась.

Ближайшее к брату императора кожаное кресло развернулось под действием ауры подчинения. Не успел я и глазом моргнуть, как свет лампы потускнел, у дальней стены затрещал разожжённый камин, а прямиком из верхнего ящика комода по воздуху пролетела сигара, бутылка виски и пара стаканов с кубиками льда.

— Присаживайся, — доброжелательно махнул рукой Гавриил на кресло напротив и принялся разливать выпивку.

Выдержав жесткий властный взгляд Романова, я вежливо кивнул и расположился в кресле. Каждое движение под аурой подчинения давалось с трудом, будто в болотной трясине. Дышалось тоже соответственно.

Никак если быть точнее. Без потоковой подпитки у простого человека в таких обстоятельствах разом отказали бы все внутренние органы. Хорошо, что я не один из них.

— Привет, Гавриил. Рад видеть тебя в добром здравии, — наплевав на все обязательные титулы в обращении к Романову, сказал я.

Брат императора даже бровью не повел на мою фамильярность, стянул с себя пиджак, который аккуратно приземлился на вешалку у дальней стены. После чего неспешно засучил рукава и рывком сорвал удушающий галстук.

Похоже, разговор обещает быть долгим.

— Ну, здравствуй, Марк, — сделав глоток элитного виски пробасил Гавриил Романов, — или, стоит называть тебя Хранитель?

— Смотря в каком контексте, — выдержав тяжелый взгляд Романова ответил я.

— Разве не так называется твой унаследованный от Бориса титул? Не удивляйся, Марк. Я привык подходить к делам обстоятельно. До беседы с тобой я проверил всех, с кем ты часто контактировал. Узнал много интересного.

— Догадываюсь кто был самым полезным «источником», — тщательно скрывая внутреннее негодование сказал я.

— Не вини Василису, Марк, — сверкнул глазами Гавриил, — она ничего не сказала. Едва я ее увидел, как понял, что эта женщина сделает все возможное, чтобы подать нужную мне информацию в максимально выгодном для тебя свете. А я не люблю долгие разговоры с теми, кто не настроен говорить прямо.

— Что ты сделал? — чуть громче чем следовало спросил я, и всем телом ощутил, как воздух вокруг потяжелел.

Давление что я испытал в кабинете Жеребцова в свой первый день в этом мире не идет ни в какое сравнение с тем, на что была способна подавляющая аура Гавриила Романова. Она была многократно сильнее, чутко реагировала на настроение своего хозяина и подстраивалась соответствующим образом.

Из всего дома Романовых только Гавриил обладал подобной техникой, которая и вывела его на ранг Гения. В ней его сила, и в то же время, слабость.

Ведь стоит преодолеть воздействие ауры, и брат императора окажется беззащитен и уязвим.

Вот и получается, что Гавриил сможет в одиночку уложить многотысячную армию одаренных среднего ранга, но один настойчивый и опытный высокоранговый убийца сможет одолеть Романова в бою один на один.

И такие фатальные уязвимости есть у каждого Романова без исключения. Ведь царский дом славится вовсе не своими боевыми техниками. Как действующий, пусть и не признанный, Хранитель Романовых, я знаком с всеми слабостями Романовых лучше кого бы то ни было в этом мире.

Даже лучше них самих. Кого-то убить чуть сложнее, как Гавриила или Наталью, кого-то в разы проще, как Киру, у которой в арсенале вообще нет ни единой высокоуровневой защитной техники. Базовый покров, щиты и пара фокусов, которые опытный убийца раскусит без труда.

— Ничего такого, из-за чего бы тебе стоило беспокоиться, — нахмурился Гавриил, который, вне всякого сомнения, читал большую часть моих мыслей, — Василиса крепкая и к утру уже придет в себя.

Похоже бал для Василисы отменяется, но ее жизни ничего не угрожает. Полегче, Марк. Это вовсе не повод устраивать разборки.

— Не сочти за угрозу, я просто вспомнил прошлое, ничего более, — вернув себе нормальный тембр, проговорил я.

— Знаю, — ничуть не напрягаясь отозвался Гавриил, — иначе этого разговора бы не было. Тебе повезло, Марк, что я даже отсюда вижу за твой агрессией преданность Романовым. Признаю, ее непоколебимость впечатляет. Немногие потомственные слуги могут похвастаться подобным.

— Я не слуга, — скривился я, — и мой дед им не был.

— Борис Жуков, которого я знал точно был далек от понятия слуги, — усмехнулся Гавриил, — прости, если это прозвучало бестактно.

— Знаешь, Гавриил. Ты представлялся мне немного другим, — подозрительно сощурился я и без стеснения просканировал собеседника своим взором вдоль и поперек, — Не будь я на двести процентов уверен, что передо мной находится именно Гавриил Романов, я бы посчитал тебя самозванцем. Совсем не похож на консервативного упрямого барана с мышлением позапрошлого века.

— Удивительно как с таким уровнем комплиментов ты пользуешься успехом у дам, — недобро улыбнулся Гавриил, но его аура, наоборот, сбавила напор, — Видать моя версия в этом мире отличается от той, которую ты знал. Так все-таки я баран, а не обезьяна?