Новый Санч на Лемковщине. И местный ксендз Антон Тюшкевич посоветовал родителям отправить Соломию во Львов. В университет она с первого раза не поступила — не прошла по конкурсу, нанялась в домработницы к адвокату Шпехте. Под видом немецких туристов к адвокату приезжали зарубежные украинцы, главным образом из Мюнхена. С хозяевами здоровались своеобразно: «Слава Иисусу Христу», хозяин отвечал: «Во веки слава Богу». Но уже за столом, за чаркой, поучал гостей: «Мы украинцы, поэтому будем здороваться, как того требует наш украинский гонор».

В следующие приезды гости здоровались в угоду хозяину: «Слава Украине», хозяин отвечал: «Слава героям».

Соломия присматривалась к гостям, но ничего героического в них не замечала: люди как люди — молодые, пожилые, судя по их настороженным взглядам, каждый был себе на уме. Изредка к адвокату заглядывал прапорщик Гуменюк. Судя по разговору, он еще недавно служил в каком-то штабе. Они надолго закрывались в кабинете и о чем-то чуть ли не шепотом беседовали.

Вот этот прапорщик и предложил Соломии заняться стрелковым спортом.

— Я тебя сделаю файным мастером, ты прославишься на всю Украину. Приходи в наш тир, приводи с собой подруг. В спорте женщина всегда в цене.

— А что, верно, — поддержал хозяин бывшего прапорщика и — к Соломии: — Ты попробуй — получится. У тебя же глаз — ватерпас.

— А работа по дому?

— Я квартирной хозяйке скажу, чтоб в нужные дни тебя отпускала.

Она попробовала. У нее действительно оказался верный глаз и крепкие нервы. Для стрелка — это главное. Но далеко не все. Главнее главного — куда целиться. Все пули одинаковы, а вот мишени — разные. Куда прицелишься, туда и попадешь. За попадания деньги платят. Это она узнала скоро, работая в команде таких же, как она, молодых и бойких девчат.

Она любила стрелять, но не задумывалась, по каким мишеням. К пониманию смысла этой профессии подвел ее хозяин-адвокат.

— Благородное дело — охотиться на волков. А люди — те же волки, только позлее.

— Не все, — возражала Соломия. — Есть и добрые.

— Конечно. Кто любит Украину, тот не волк.

— Но как узнать, что человек любит Украину? У него на лбу не написано.

— О, это очень просто! — И он прочел длинную лекцию о величии украинской нации.

Когда она познакомилась с Миколой и заговорила с ним, сразу поняла, что это — настоящий украинец, но с неукраинским акцентом. Микола знал много украинских стихов, любил украинские песни и украинскую кухню: борщ с курицей и пшенную кашу с молоком. В кафе, куда они ходили на обед, эти блюда были всегда. Там обычно обедали туристы из Канады. Они тоже были украинцы, только заокеанские. И говорили по-другому, так теперь уже давно не говорят.

И Микола говорил не так, как говорило большинство жителей Львова. Она узнала, что он из Донбасса, а Слобожанщина — это северный Донбасс. Там, по словам адвоката Шпехты, живут русские. Русских Тарас Григорович Шевченко называл москалями. Москали в Галичине натворили много бед, и за это им нет прощения. Русских так много, что от них трудно будет избавиться. Поэтому украинцу тот друг и брат, кто точит зуб на Россию. Своим друзьям и союзникам надо помогать.

О том же говорила и Ядвига. Это она ее познакомила с Гуменюком. А Гуменюк ее познакомил с Миколой. Так ненавязчиво образовалась группа любителей стрелкового спорта.

В стрелковый тир Зенона Мартыновича Гуменюка Микола Перевышко впервые пришел ранней весной. Институт, в котором он учился, готовил для соревнований команду стрелков. Для пристрелки оружия потребовался мастер. Микола предложил свои услуги. Он с детства любил это занятие, наверное, с того момента, когда из колодца отец достал винтовку и привел ее в божеский вид. И первый выстрел Микола сделал из этой винтовки. Отец не знал, где сын раздобыл патроны. А патроны тайком продавал Леха Зема, а Лехе привозил из Луганска один знакомый умелец, наладчик патронного завода.

Вот Леха-то и узнал, что у Андрея Перевышки есть доставшаяся ему с войны винтовка, но постреливает из нее только Микола. Стрельбище себе он облюбовал в карьере, где добывали мел.

Миколу Леха выследил, но не для того, чтобы настучать в милицию. Стрелок Леху интересовал как покупатель боеприпасов. И все же кто-то донес: дескать, в карьере слышали винтовочные выстрелы, но кто стрелял, установить не удалось. Подозревали братьев Пунтусов.

К Алексею Романовичу Пунтусу милиция нагрянула с обыском. Искали винтовку, а нашли «шмайссер». Это была вещь покойного Романа Евсеевича. В войну он был связным партизанского отряда. После освобождения села от немцев Роман Евсеевич много чего припрятал. У него была власть: он был сначала назначен, а потом избран председателем сельсовета, а когда сельсовет укрупнили, стал председателем колхоза «Широкий лан».

«Шмайссер» был спрятан вроде бы надежно (Роман Евсеевич — крестьянская жилка — все делал крепко, добротно). И все же сыщики нашли: у них был миноискатель…

Тогда милиция не заглянула во двор Андрея Даниловича. И соседи заявили: там и искать нечего. В тот раз судьба улыбнулась Перевышкам. Никита к оружию был равнодушен, а вот Микола всегда мечтал стрелять. И потому во Львове оказался прилежным учеником Зенона Мартыновича.

Сплоченность группы была проверена под вековыми дубами Стрийского парка.

9

…На него набросились внезапно, когда он уже выходил из ворот. Он успел увидеть, как от площади Богдана Хмельницкого отдалялся сияющий огнями трамвай. Только и подумал: «Не успели мы…».

Миколу ударили чем-то тяжелым по голове. Но на ногах он удержался. В следующий момент с его плеча стали срывать зачехленные винтовки. Он заметил: нападавших было трое. Заученным приемом отскочил в сторону. Нападавшие оказались у него уже не за спиной, а перед ним. Правой, свободной рукой, первого подбежавшего он ударил по переносице, забыв, что в это мгновение надо было выхватить газовый «вальтер». Гуменюк дал ему оружие именно для такого случая.

Он помнил, что сзади идут девушки. Они увидят потасовку, позовут милицию. Но милицию, да еще в темном парке, вряд ли найдешь. Здесь обычно по вечерам прохаживается военный патруль. За высоким каменным забором — воинская часть. Если военные увидят, что дерутся гражданские, разнимать не станут. Были случаи, когда в поножовщину вмешивались военные патрули, и потом на них списывали вину за ножевые ранения. Тогда и появилось устное распоряжение коменданта гарнизона: «Дерутся — не вмешивайтесь. У них свои разборки. Это крутые между собой чего-то не поделили. Вам делить нечего. Без вас поделили. Ваше дело — защищать военнослужащих. Кое-кто по старой памяти считает,