Мне выделили лошадь. Черную с белой звездой во лбу. Выглядела она, мягко сказать, не очень здоровой. Тощая, глаза грустные, грива и хвост совсем редкие, тонкие. Надо думать. В таких условиях несладко живется не только людям, но и животным. В очередной раз в груди кольнуло болью и обидой за весь народ Дездейра. Как же так можно…

Мы скакали около получаса. Через лес, если так можно назвать ряды иссохших от нехватки воды стволов деревьев. Тут, наверное, и животных то не осталось. Страшно представить, как здесь вообще люди умудряются выживать. Ничего же нет.

— Приехали.

Артур остановился перед какой-то разрушенной постройкой. Всю ее оплетал сочно-зеленый вьюнок с распустившимися бутонами цветов. Поэтому понять, что это было за здание раньше, не представлялось возможным. К слову, полянка, на которой красовалось загадочное строение, тоже поражала обилием растительности. Тут даже небольшой прудик имелся. Поразительный контраст. Что же в Дездейре такое произошло?

— Зачем мы здесь? — напряженно спросила я.

Не удивлюсь, если меня снова решат принести в жертву. Плавали, знаем. В последнее время я частенько находилась на волосок от смерти, поэтому готова ко всему.

— Все вопросы потом, девочка, — проворчал Артур, доставая из-под ворота невероятной красоты массивный золотой кулон, украшенный яркими драгоценными камнями.

И откуда у простого бедного человека такая дорогая вещь? Ох, подсказывает мне что-то — не так уж прост главный деревни, в которую нас занесло.

Мужчина с сосредоточенным выражением лица встал ровно посередине между обломками здания, присел на корточки и принялся водить рукой по земле. Что-то нащупав, приложил туда кулон.

Громкий щелчок, а затем скрежет под ногами напугали меня до чертиков. Я отскочила в сторону, как ошпаренная, но уже через секунду успокоилась, увидев открывшуюся лестницу вниз. По сравнению с основным зданием она прекрасно сохранилась. Идеально белый камень с золотистыми вкраплениями без единого скола или трещинки смотрелся неестественно на фоне окружающего пейзажа. Не вписывался в пост апокалиптическую атмосферу.

Артур спустился первый. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Да и чего скрывать, мне стало дико интересно, куда ведет загадочная лестница. Даже возможного жертвоприношения не забоялась. Мама всегда ворчала, что любопытство меня погубит…

Я ожидала увидеть все, что угодно, но никак не огромную белую залу, поражающую своим величием и красотой. По четырем углам помещения располагались небольшие постаменты. На них красовались расписные вазы, из которых с мягким уютным треском вырывались языки пламени. Вокруг огня плавно развевались…снежинки?! Как такое возможно? Это же противоречит всем законам физики! Снежная пыль мягко подсвечивалась голубоватой дымкой, точно как от тех хищников, которые нас с Аваддоном чуть не сожрали. Желто-синими отблесками переливался весь зал, создавая атмосферу тайного грота. Но самое поразительное было впереди…

Одна из стен представляла собой огромную фреску. Я с открытым от удивления ртом уставилась на изображение…Недоангела… Вокруг нее бушевала снежная стихия, впереди нее, как живой щит выстроились три хищника. Тех самых, из леса. А позади нее возвышалась морда черного дракона с пылающими огнем глазами.

— Эта женщина перенесла тебя? — послышался вопрос Артура где-то на краю сознания.

У меня не было слов. Я лишь кивнула и осторожно коснулась холодной поверхности фрески. Меня переполняли непонятные чувства, которые я и сама себе не могла объяснить. Будто я уже была здесь. И видела это все… Но разве это возможно?

— Кто она? — выдавила я из себя, сглотнув ком, вставший в горле.

— Богиня Власта. Мать Дездейра, которую стерли из нашей памяти. Поверить не могу… Тот нищий оказался прав… — задумчиво бормотал Артур, уставившись в одну точку.

— То есть…

— Она вернулась… — не верящим тоном прошептал мужчина и, рухнув перед фреской на колени, поклонился ей.

Я за ним повторять не стала. Просто стояла и пялилась на Недоангела, понимая, что она втянула меня в какую-то одной ей понятную игру. Хорошую или плохую? Неизвестно. Но точно одно — скучать мне здесь не придется.

Краем глаза заметила, как справа промелькнуло что-то белое. Не успела испугаться, как поняла, что это…

— Котошпиц?! — ахнула я, не веря, что этот проныра увязался за нами.

Его ведь не было рядом. Как он нас нашел?

Белое пушистое облачко на меня только фыркнуло и пулей рвануло к фреске. Встав на задние лапки, передними он уперся в изображение одного из хищников. Эхо от его громогласного мурчания разнеслось по всей зале. Мордочкой котошпиц ласково терся об фреску и жалобно порыкивал.

— Узнал своих, — хмыкнул Артур и поднялся на ноги.

— Своих? — вылупилась я на него.

— Не знаешь свое же животное? — насмешливо выгнул бровь мужчина.

— Я нашла его в лесу…а потом на меня напали хищники и… — прошептала я, осознав горькую правду.

Получается…Аваддон убил родителей Котошпица. И виновата в этом я… Чувство вины захлестнуло с головой. Вечно я лезу, куда не просят. Если бы не трогала Котошпица, может он бы сейчас был с семьей, а не жался к нарисованному животному в поисках ласки.

— Прости, Котошпиц…я же не знала…

Я подошла к малышу, присела рядом на корточки и осторожно погладила его по голове.

— Ур-р-р, — с тоской проурчал он и, зажмурившись, прижался лбом к фреске.

— Выходит…это мы монстры. А они всего лишь хотели защитить свое дитя, — не мигая, уставившись в одну точку, произнесла я. — Никогда бы не подумала, что из этого милейшего комочка может вырасти такой огромный, страшный зверь.

— Не печалься, девочка. И не вини себя. Снежные гончие просто так никогда не выходят к людям. Он сам тебя выбрал. И все идет так, как должно быть. Раньше я сомневался, но теперь… Пришло время перемен. Богиня не оставила нас, а тебя одарила лучшим защитником из всех возможных. Снежные гончие никому не подчиняются, их невозможно приручить. Встреча с ними всегда означает только одно — смерть. Либо их, либо твоя. И если один из них признал тебя, будь уверена, более преданного друга тебе, отныне, не найти, — положив руку мне на плечо, успокоил Артур.

Легче стало, но ненамного. Если бы я знала, все бы сделала по-другому. Но уже ничего не вернешь. Можно лишь загладить свой поступок добрым делом. Я пообещала самой себе — что бы ни случилось, я буду рядом с осиротевшим по моей вине зверем. Буду заботиться о нем, как о самой себе.

Котошпиц