Варя нервно сжала клубничку.

«Три с половиной тысячи! Да еще чуть не раскусили, что ребенок не мой. Как я не догадалась взвесить Джульку в комнате матери и ребенка, там же весы были!»

«Разведчик попадается на мелочах!» – весело сказал папа.

Но Варя, взволнованная стоимостью детских товаров, не стала вступать в разговор с отцом и пошагала на улицу. Затем посетила первый попавшийся по пути продовольственный магазин и в отделе сопутствующих товаров купила отечественные колготки и две пары трусиков производства Беларуси. По тридцать шесть рублей за штуку.

* * *

Анна Кондратьевна сидела на солнышке возле спящей Джульетты, уронив руки на подол. Голова пенсионерки сонно покачивалась и норовила свалиться на грудь. Но как только Варя ступила на площадку перед подъездом, консьержка встрепенулась, размяла плечи и поглядела в колыбельку:

– Спит твоя красавица, как ангелочек.

– Спасибо вам! – разулыбалась Варя.

– Не за что! Все купила?

– Почти! – Варя приподняла пакет. – Еще продуктов в ларьке возьму: неудобно, Маргарита Святославовна нас обеих кормит, а деньги брать отказалась.

– Да, в нахлебниках жить не больно приятно. Я сама, помню, у свекрови жила, она с Рязани была, а рязанские все жадные, вот уж меня куском попрекала!

– Маргарита Святославовна совершенно не такой человек, – заверила Варя.

– А я про Маргариту ничего плохого не говорю. В следующий раз ты за продуктами к шестому дому иди, там выбор побольше и цены подешевле. А в нашем ларьке ассортимент небольшой, в основном спиртное, чипсы да конфеты.

Варя кивнула:

– Спасибо, буду знать. Тогда мы с Джульеттой еще погуляем во дворе, а потом я за продуктами зайду.

Консьержка улыбнулась девушке и поцокала языком спящей Джульетте.

Малышка пошевелила мизинчиками.

Варя подхватила колыбельку и не спеша пошла по дорожке через тенистый двор. У газона беседовали хозяйки двух резвящихся такс. На резной скамеечке под ясенями читала газету бабулечка в плаще и суконных ботах.

Варя присела на краешек скамьи, поставила колыбельку на колени и положила локоть на пакет с покупками.

Тишина летнего дня казалась почти провинциальной: запах нагретой скамейки, солнечные блинчики на асфальте, веселый лай собачонки смутно напомнили Варе родной Кириллов. В Москву возвращали только изогнутый дугой высотный дом с аркой и балконы, застекленные дорогими стеклопакетами.

Варя оглядела этажи: за одним из этих окон очень достоверно сыграла нравственный поиск деревенской женщины Нюры роскошная актриса Татьяна Доронина.

Людмила Анатольевна и Варя верили в приметы, гороскопы, знаки и знамения.

Папа возмущался, называл это мракобесием.

Но Варя была уверена: то обстоятельство, что в Москве она оказалась во дворе, в котором снимался культовый фильм молодости ее родителей, – не просто совпадение или случайность. Это – счастливый знак: она станет известной актрисой.

Варя взглянула на соседку по лавочке, крошечную, с хомячка: узкая грудь, синие костлявые руки, морщинистые мочки – возраст у женщины древний, сорок лет назад она вполне могла жить в той самой квартире.

Варя переставила колыбельку с колен на скамейку и аккуратно кашлянула.

– Простите, пожалуйста, можно у вас спросить?

Бабулечка с удовольствием сунула газету в сумку и поглядела на Варю.

– Вы, случайно, не жили в этом дворе, когда снимали фильм «Три тополя на Плющихе»?

Глаза старушки заблестели, она приосанилась:

– Жила, и не просто во дворе, а в доме номер пять по Плющихе! Видите арку?

– Около нее Ефремов ждал Доронину?!

– Да! Когда наш дом построили, сквозь арку виднелась удивительная белоснежная церковь. Архитектор Щусев ее пожалел и возвел дом в форме подковы, чтобы не ломать это чудо. Но церковь все равно снесли лет пятьдесят назад. Я тогда работала инспектором управления делами Совета министров СССР.

Последние слова дряхлая дама произнесла с затаенной гордостью.

– А сколько вам лет, если не секрет? – уточнила Варя.

– Секрета никакого нет: девяносто первый пошел.

– Девяносто первый? – поразилась девушка. – Очень приятно познакомиться, представляю, сколько вы можете рассказать о прошлом! Вам надо работать консультантом в исторических фильмах.

– Все мои воспоминания там… – Женщина слабо махнула рукой. – В СССР. Боюсь, они сейчас никому не нужны. Как и мы, старики: быстрее бы умерли да квартиры освободили.

– Зря вы так думаете, живите хоть сто лет на здоровье. И воспоминания ваши тоже очень нужны. Мне, например, интересно, где здесь было кафе «Три тополя»?

– Прямо за вашей спиной.

Варя оглянулась, но увидела только кособокий домишко, простенькую ограду и газон, припорошенный свежим торфом.

– Ой, ничего нет: наверное, закрыли?

– Настоящего кафе здесь никогда и не было. То, из фильма, сделали чуть ли не из картона, – пояснила женщина. – Накануне съемок буквально за два дня весь наш двор заасфальтировали, а перед двухэтажным домом, его после снесли, соорудили простенькие декорации, поставили столики со стульями. Тем не менее на экране все выглядело как настоящее! Умели раньше снимать! Не то что нынешние телеподелки.

– Значит, все было из фанеры? – удивилась Варя. – А я была уверена: это настоящее московское кафе. Я «Три тополя» два раза смотрела: талантливо играли актеры!

Собеседница подняла наведенные огрызком черного карандаша брови и воскликнула:

– Что вы хотите? Советская театральная школа! Это потом все развалили, растащили, и сегодня мы имеем то, что имеем: сериалы! Смотришь и плюешься! Нынешние артисты совершенно разучились играть, держать паузу. Где Грибов? Где Яхонтов? Где Раневская?

Варя потерла кончик носа, взглянула на Джульетту, вспомнила свой глупый лепет в магазине детской одежды и кивнула:

– Абсолютно с вами согласна: играть так, чтобы зрители верили, смеялись и плакали, – большое искусство.

Старушка погрузилась в свои мысли, взор затуманился. Варе даже показалось, что ее глаза затянула мутная пленка, а в красноватом веке набрякла слеза.

Девушка тоже задумалась: надо чаще ходить в театры, больше читать, знакомиться и разговаривать с разными людьми, собирать запас образов.

Тишину нарушила Джульетта: кроха закряхтела, заворочалась, открыла глазки, а потом забавно дернулась.

– Рыбу ловим? – улыбнулась малышке пожилая женщина.

Варя сунула руку под пеленку и потрогала попку: горячий подгузник тяжело лег в ладонь.

Она нашарила под матрасиком новый памперс, расстегнула ползунки, сморщившись, извлекла мокрый подгузник с бурым пятном «по-большому» и двумя пальцами опустила в мусорницу.