Изо рта Эли вырывался пар. Не размышляя ни секунды, он отчаянно набросился на нападающих, награждая их ударами. Вид высокого худого белого паренька, орущего не своим голосом и размахивающего кулаками, наверняка заставил парней задуматься о появлении полицейских.

– Черт бы тебя побрал! – рявкнул вооруженный ножом парень.

Он с яростью взглянул на Эли, ткнул его ножом в живот, а затем вся группа бегом направилась к низкому серебристому седану. Машина рванула с места, подняв столб пыли.

Несколько секунд Эли с вызовом смотрел им вслед, затем покачнулся и опустил глаза. Из его куртки через глубокий разрез на животе вылезла подкладка, дрожащей рукой он расстегнул куртку и убедился, что кишки остались на месте.

Леон застонал и сел. Эли торопливо подошел к нему, опустился на колени и, хмурясь, принялся рассматривать его залитое кровью лицо. Кожа на одной щеке оказалась разрезанной так глубоко, что показалось красное мясо, напоминающее вывернутые губы.

– Пожалуй, тебе понадобится несколько швов, – заметил Эли.

– Черта с два! У моей семьи нет денег на врача. – Леон дернул Эли за полу куртки. – Тебя они тоже порезали?

– Не-а. Я слишком худой, а куртка велика мне на два размера.

– Ты псих. Держись подальше от моих неприятностей.

– А какие у тебя неприятности?

– Эти дерьмецы из Людависси-Гэп. Один из них наговорил гадостей моей сестре Приг. У нее там бакалейная лавочка. Они запросто заходят и обворовывают ее. Меня это разозлило. Я собрал ребят, мы отправились туда и надрали кое-кому задницу. Эти типы просто отплатили мне тем же.

Значит, у Леона есть сестра, которую он должен защищать. Эли сразу понял все благородство его поступка и решил, что обязательно расскажет Дарл о героизме Леона. Тогда ему удастся вскользь упомянуть и о своем чудесном спасении. На Дарл это произведет впечатление.

– Ты правильно поступил, – сказал Эли. – Только кулаками тут не поможешь.

– Ну да! А что же ты сам набросился на них с кулаками, как идиот? За кого ты себя принимаешь? За Джо Фрейзера? – Леон с трудом улыбнулся и шлепнул Эли по спине.

Они оба поднялись, и Эли вырвал кусок ваты из подкладки куртки.

– Держи. Можешь приложить это к лицу, пока будешь добираться до дома.

В эту минуту на стоянке появился Па, вглядываясь в сумерки в поисках Эли.

– Пошли. Может, тебя подвезти?

Эли предложил это Леону, но потом сообразил, что тот вряд ли примет помощь от белых. И оказался прав. Леон только покачал головой, прижал ватин к порезанной щеке и направился к лесу. На полдороге он обернулся и негромко сказал:

– Когда-нибудь я тоже тебе помогу.

Эли всегда принимал всерьез обещания.

– Я буду тебе очень благодарен, если ты так поступишь.

На следующий день Эли рассказал Дарл о Леоне, та шепнула Матильде, а Матильда проследила за тем, чтобы Леону Форресту наложили швы на порезанную щеку. Поступок Леона задел ее за живое, и с тех пор Матильда Дав взяла паренька под свое крыло, но не афишировала этого. Они с Карен держались особняком и не общались с немногочисленными семьями темнокожих в Бернт-Стенде, да и те их игнорировали. Эли всегда гадал, не пыталась ли Матильда таким образом дать понять своим соплеменникам, что сожалеет об этом.

Как бы то ни было, он решил, что это чудо совершили они с Дарл.

* * *

В конце сентября, в воскресенье, мне исполнилось десять лет. Как обычно, с утра мы побывали на мессе в методистской церкви Бернт-Стенда, где уже привычная для глаз доска напоминала господу, что это здание, тоже построила Эста. Теперь мы со Сван сидели наискосок друг от друга в парадной столовой Марбл-холла. На тончайшем фарфоре нам подавали жареных цыплят, сладкую кукурузу и холодный салат. Я так радовалась, что обедаю вместе с бабушкой и все ее внимание обращено на меня! Это случалось крайне редко.

Энни Гвен вошла в столовую, неся что-то на серебряном подносе под накрахмаленной белоснежной салфеткой. Она улыбнулась, увидя мое изумление, поставила поднос на низкий буфет и вытащила из-под салфетки шнур от какого-то электрического прибора. Моя вилка застыла над салатом, я внимательно следила, как она втыкает вилку в розетку.

Энни Гвен посмотрела на Сван, и та кивком отпустила ее.

– С днем рождения, мисс Дарл, – сказала Энни Гвен и вышла.

Я переводила взгляд с подключенного к сети сюрприза на бабушку. Она встала из-за стола, как всегда элегантная, в юбке до середины икры и жакете в тон. На этот раз Сван отдала предпочтение янтарному цвету, учитывая время года. Меня по-прежнему одевали в розовое.

– Тебе исполнилось десять лет, – заговорила Сван. – Это важная дата.

Она вынула бутылку шампанского из стоявшего на буфете ведерка, наполнила золотистой жидкостью два высоких хрустальных бокала и добавила к шампанскому апельсиновый сок из графина.

– Это твоя первая «мимоза». Встань, Дарл.

Я послушно встала, не спуская глаз с того, что было спрятано под крахмальной салфеткой. Сван протянула мне бокал, и я высоко подняла его, подражая гостям, которых видела на вечерах. Она коснулась своим бокалом моего, раздался мелодичный звон. Я ждала хотя бы поздравления, но Сван промолчала. Я вздохнула и поднесла бокал к губам. Так вот как себя чувствуешь на полпути к взрослой жизни! Сладко, терпко вкусно. Искристое тепло побежало по моему телу к кончикам пальцев.

Я выпила весь бокал залпом. Мне отчаянно хотелось стать взрослой, чтобы Сван мной гордилась.

– Никогда больше так не делай, – строго сказала бабушка.

Я заморгала, уже чуть опьяневшая, и недоуменно уставилась на нее. Ее глаза сверкнули.

– Не смей пить вино так, словно ты завсегдатай баров, опрокидывающий себе в глотку пиво. Пей медленно. И оставляй хотя бы немного в бокале. Никогда не будь жадной, особенно если речь идет об алкоголе. И никогда не пей больше двух бокалов, а если ты оказалась одна в обществе мужчин, вообще не пей.

– Да, мэм.

Сван взяла бокал у меня из рук и поставила его рядом со своим, из которого она отпила только один глоток.

– Я приготовила тебе подарок.

Я снова уставилась на поднос. Мне показалось, что у меня распух язык.

Сван приподняла угол салфетки. На подносе стояла красивая золотая шкатулка для драгоценностей. Бабушка открыла крышку, и я задохнулась от восторга, увидев изящный кулон на тонкой золотой цепочке. Плоская капелька розового мрамора была вставлена в золотую оправу изящной работы. Золотое плетение удерживало в центре капли бриллиант в один карат.

– Это такой же, как у вас!

– Да. В этом-то весь смысл. – Сван потянула за цепочку и вытащила из-под мягкого воротника блузки точно такой же кулон. – Моя мать подарила мне ещё когда мне исполнилось десять. Если ты посмотришь на ее портрет, то заметишь точно такой же. – Сван помолчала и едва заметно поджала губы. – Разумеется, у моей сестры Клары он тоже есть. И… – Последовала еше одна пауза, затем Сван спокойно продолжила: – Я подарила такое же украшение твоей матери, когда ей исполнилось десять. Мы все – женщины из семейства Хардигри, и все носим такой кулон.