Но тут Болван закрыл занавес, и они исчезли из вида. Оставалось лишь смотреть на Слимвуда и мадам Лионс-Мейн.

Никто из артистов не вышел на финальный поклон, но ведущие продолжали стоять и кланяться, принимая аплодисменты.

– Вы это видели? – возмутилась Лили, когда поклоны наконец прекратились.

Толли кивнул.

– Кажется, она меня узнала. А тот механоид явно сделал ей больно.

– Не может быть, – возразил Роберт. – Механоиды не могут причинить вред человеку.

– Это еще почему? – спросил Толли.

– Папа рассказывал, – пояснил Роберт. – Первый закон механики: механическое создание не может ни убить человека, ни причинить ему боль. Они сделаны такими, это правило заложено в них.

– Я бы не была так уверена, – задумчиво произнесла Лили. – Толли прав, Анжелика выглядела несчастной.

Пока они разговаривали, клоуны Джоуи и Огги зажгли лампы вокруг арены. Зрители поднялись и потянулись к выходу.

Ребята снова надели пальто. Роберт натянул свою кепку, а Лили повязала новый полосатый шарф вокруг шеи. Увядший букет она решила оставить. Вытащив недавно отремонтированные карманные часы, девочка посмотрела на циферблат.

– Тридцать две минуты девятого, – сообщила Лили остальным. – Я знаю, что Расти велела нам быть дома к девяти, но званый ужин точно продлится до полуночи. А нам стоит разыскать Анжелику и узнать, все ли с ней в порядке. Может, сможем выяснить что-то еще.

– Но как же нам поговорить с ней, если она под охраной Болвана? – задумался Толли.

Лили покачала головой.

– Не знаю.

– Лили, мне не нравится это место, тут страшновато, – перебил их Роберт. – У меня нехорошее предчувствие, нам надо вернуться домой, к официальной речи твоего отца. Если уйдем сейчас, то никто и не узнает, что мы сбегали. Давай напишем Анжелике письмо. Найдем кого-то, кому можно доверять, и попросим передать его. Может, ведущую?

Лили вспомнила, что мадам Лионс-Мейн попросила ее остаться после представления. Девочка огляделась и увидела, что бородатая женщина стоит рядом со Слимвудом у выхода и прощается со зрителями. Судя по всему, мадам почувствовала на себе ее взгляд – она тут же повернула голову и посмотрела прямо в глаза Лили. Девочке показалось, что женщина будто видит ее насквозь.

– Не думаю, что стоит просить ее о помощи, – пробормотала она.

– Лично мне оба они показались злодеями, – заявил Толли. – А теперь, когда я знаю, что Анжелика тут, я не уйду, пока не удостоверюсь, что с ней все в порядке.

– Думаю, не стоит нам проходить за занавес, – предупредил Роберт. – Кто знает, что нас там ждет.

– Может, спрячемся в толпе, выберемся наружу и зайдем с другой стороны? – предложил Толли.

– Мне кажется или циркачи за нами наблюдают? – вдруг спросила Лили.

Роберт бегло оглядел арену из-под козырька кепки.

– Они весь вечер следят, – тихо сказал он. – Что-то здесь неладно, они все какие-то странные. Как будто выжидают.

Еще не все зрители покинули шатер, а из-за занавеса уже вышли несколько крепких, мускулистых работников в обычной одежде. Они принялись переворачивать и складывать пустые скамьи, прежде чем унести их.

Лили все никак не могла понять: кто же прислал ей мамин дневник и пригласил ее сюда? Если не Анжелика, то кто? Какой-то другой гибрид? Может, мадам Лионс-Мейн или Слимвуд? Или даже Болван? Или те дурацкие клоуны, которые устроили целое представление, когда она пришла… и которые теперь следили за ней издалека, помогая разбирать декорации.

Она вспомнила строчки из открытки:

Внезапно механическое сердце – то самое, на которое намекали в стихотворении, – забилось чаще в предчувствии опасности. Профессор в поместье сказал, что в Англии мало гибридов – и сейчас Лили убедилась, как с ними обращаются. Она почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и поняла: ее пригласили сюда, потому что она тоже была гибридом. Каким-то образом циркачи об этом узнали и что-то задумали.

– ОСТОРОЖНЕЕ! – крикнул им мужчина, с грохотом поднимая скамью рядом с ребятами.

Лили огляделась по сторонам: они остались последними зрителями в шатре.

– А где Малкин? – вдруг спросила Лили. Они уже несколько минут как собрались уходить, а он все это время молчал. Малкин не упустил бы возможность вставить остроумный комментарий. Может, его завод кончился, и он уснул? Лили наклонилась, но под стульями было пусто.

– Малкин пропал! – хрипло прокричала девочка.

От ужаса у нее перехватило дыхание. Где же лис? От мысли, что Малкин может бродить один по этому странному месту, стало нехорошо – мало ли что могло случиться?

Она поняла, что не знает, как поступить. С одной стороны, она все еще хотела найти Анжелику, но если они не найдут Малкина и не вернутся домой вовремя, то папа узнает, что они сбежали, и им достанется.

– МАЛКИН! – позвала она.

Затем, сунув пальцы в рот, громко свистнула.

– МАЛКИН! – закричал Роберт и, прищурившись, огляделся в надежде отыскать лиса в тусклом свете от ламп.

– МАЛКИН! ИДИ СЮДА, МАЛЫШ! – присоединился к ним Толли, смахивая с лица волосы тыльной стороной ладони.

Роберт сомневался, что Малкин отзовется на такое обращение, но попробовать все равно стоило. Они замерли в ожидании, прислушиваясь и пытаясь различить гавканье лиса… Но он не гавкал, и его рыжий хвост не мелькал нигде среди скамеек.

От волнения у Лили перехватило дыхание, и она ослабила узел шарфа. Ее взгляд метался по шатру. Она всматривалась в работников цирка, которые были заняты уборкой и не обращали внимания на их крики.

В следующее мгновение Слимвуд завесил выход брезентом, а мадам Лионс-Мейн подняла зонт и тут же бросила его на землю. Это явно был сигнал для остальных. Побросав свои дела, работники направились к ребятам. Сердце Лили стучало так сильно, что едва не выпрыгивало из груди. Они оказались в ловушке.

Малкину представление наскучило довольно быстро, а потому он решил немного осмотреться и провести собственное расследование. Пока Роберт, Лили и Толли наблюдали за дурацкими выходками на сцене, он стал пробираться наружу под рядами сидений, стараясь не путаться в ногах зрителей. Осторожно, не наступая на разбросанную по полу воздушную кукурузу, Малкин подполз к краю шатра и проскользнул наружу.

Свечи в стеклянных банках все еще освещали улицу, моргая, словно светлячки. Между ними туда-сюда сновали мыши и крысы, а в воздухе кружила мошкара. Малкин зарычал, щелкнул зубами, и насекомые разлетелись в разные стороны.