Выскользнув из-за деревьев, Росянка помедлила, рассматривая пруд, который подпитывался от небольшого серебристого ручья на дальней стороне поляны. В центре пруда над водой возвышался валун с гладкой обсидиановой поверхностью, и несколько деревьев склонились к нему, словно родители к своему дракончику. Нет, не как родители Росянки, а другие, которых ей доводилось видеть в племени.

Лягушка замерла на краю пруда, наполовину погрузившись в ил. Она выпучила глаза, её горло часто пульсировало.

Росянка бесшумно кралась вперёд, припадая к земле и не шевеля крыльями.

«Я твоя смерть, лягушка! Готовься».

Один шажок… еще один… ближе… и… хвать!

В когтях остался только ил, а лягушка исчезла посреди пруда с наглым плеском!

– Ар-р-р-р-р!!! – От рёва незадачливой мстительницы затряслись листья на деревьях, а прибрежные драконоловки впустую клацнули пастями. – Ах ты, скользкая, безмозглая, лупоглазая дочка ядожала! Я найду тебя и уничтожу!

Даже в приступе ярости Росянка понимала, что лучше не бросаться в незнакомый водоём, не проверив, нет ли там альдрованды и пузырчатки. Она развернулась, отломала от ближайшего дерева большую ветку и принялась яростно тыкать ею в воду, осыпая брызгами морду и крылья. Подлесок шуршал от мелкой живности, которая в панике убегала от поднявшейся бури.

На остром конце ветки не оказалось ни заколотой лягушки, ни листьев опасных растений, но это ещё ничего не значило. Если полезть в воду и вместо исполнения дурацкой великой судьбы оказаться жертвой голодной пузырчатки, родители будут крайне разочарованы.

Однако лягушка не должна уйти безнаказанной!

– Выходи как достойная рептилия! – прокричала Росянка. – Я тебе ноги откушу и скормлю тарантулу! Я в твой пруд пираний напущу и скажу, чтобы тебя жрали медленно!

– Ради всех деревьев! – изумился кто-то. – С кем ты разговариваешь?

Росянка подскочила от испуга.

На валуне, моргая, сидела бледно-зелёная листокрылая, которой ещё мгновение назад здесь не было.

Тоже слишком маленькая, чтобы выходить за пределы деревни без взрослых. Она выглядела незнакомой, и это совершенно невероятно в немногочисленном племени листокрылов.

Глаза у неё были глубокого тёмно-карего оттенка – Росянка в жизни не видела подобного.

– Со своим злейшим врагом, – прорычала она в ответ, – который скрылся в пруду. Но это ненадолго! Я с ним покончу! Или с ней… кем бы оно ни было!

Незнакомка склонила голову и всмотрелась в воду.

– Ого! А что совершило это злокозненное и коварное создание?

– Украло моего кузнечика, которого я… да неважно! – Заметив весёлое удивление в мордочке неизвестной листокрылой, Росянка оборвала себя. – Неважно, что оно сделало! Главное, что я с ним сделаю, и это будет полностью справедливым возмездием! Вот только поймаю сначала.

– Ты ведь не… не дракона имеешь в виду?

– Ну-у-у-у… нет, – призналась Росянка.

– Крокодила? – задумчиво нахмурилась незнакомка. – Варана? О, знаю! Ядозуба! Они непредсказуемые. Я чуть не подралась с одним в прошлое двулуние, потому что наступила ему на хвост, хотя не нарочно! Эй, может, это он и есть?

– Нет! – отрезала Росянка и сердито насупилась на водную гладь. – Это… лягушка, – выдавила наконец. – Но очень плохая, которая заслужила, чтобы её расплющили!

– Ох, нет. Ля… лягушка? – Незнакомка прикрыла морду лапой, словно сочувствуя изо всех сил, но было заметно, что её плечи трясутся от смеха.

– И ничего смешного! – завопила Росянка. – Ты бы поняла, если бы видела её глупую наглую рожу! Ненавижу таких! Сразу хочется превратить их в лепёшку! Если бы ты была тут на пять ударов сердца раньше, то видела бы, с какой ухмылистой ухмылкой она прыгнула в пруд! – Мстительница бросила взгляд на быстро тускнеющее небо. – Но… откуда ты взялась?

Та махнула крылом, указывая себе за спину.

– Конечно же, из деревни, глупышка.

Но деревня была не за её спиной, а очень далеко и в противоположном направлении!

– Э… как-как? – переспросила Росянка, что прозвучало совсем не так резко и проницательно, как хотелось.

– А ты сама кто? Я вроде должна тебя знать, а не знаю.

Росянка тут же приподнялась, стараясь выглядеть как можно свирепей. Одно дело ей самой кого-то не знать, и совсем другое, когда не узнают её. Просто немыслимо!

– Конечно, должна. Я Росянка, а ты кто такая?

Листокрылая склонила голову набок. Её чешую украшали пятна более тёмно-зелёного цвета, словно тени длинных узких листьев. Глаза будто улыбались сами по себе, и вся она словно искрилась и сияла, так что хотелось тоже сиять в ответ – и искриться! Что за странная магия?

– Росянка? Какое необычное имя.

– Ничего необычного! – фыркнула Росянка. – То есть, конечно, я одна с таким именем, но оно на слуху, все его знают. Оно просто не может быть необычным, по определению. Моё имя нормальное, это твоё, небось, странное, ну очень странное!

Язык заплетался – опять магия? И нахмурилась так строго, как могла. Нечего искриться!

– Я ещё не говорила, как меня зовут, – сказала листокрылая, просияв ещё сильнее.

– Нет, но я уверена, что твоё имя страннее моего! – напыжилась Росянка.

– Я Ива, – ответила пятнисто-зелёная листокрылая с прекрасными глазами.

– Ну вот видишь, я права, – обрадовалась Росянка. – Никогда такого не слышала!

– А почему ты сказала, что твоё всем известно? – смущённо спросила Ива. – Я, честно, никогда о тебе не слышала. А должна была?

Росянка дёрнула хвостом, нечаянно сбив в пруд перепуганную ящерку.

– Я дочь Белладонны и Цикуты! Я должна исполнить план, ну ты знаешь… тот самый – спасти всю Панталу!

– Спасти от чего?

От изумления Росянка уронила челюсть.

– От ядожалов! – завопила она. – Ты что, совсем ничего не знаешь? Да откуда ты взялась? Кто ты?

– Ох! – Ива зажала лапой пасть, глядя на Росянку, словно на молнию, которая упала с неба и спросила дорогу. – Я знаю, кто ты! Вот почему такое странное имя… Ты из ядокрылов!

– Из кого?

Ива слетела с валуна и обошла Росянку кругом, глядя широко распахнутыми глазами на её крылья и хвост. Росянка ощутила аромат мяты, шоколада и свежести дождя.

– Но как такое может быть? Ты ведь совсем как мы… даже немного симпатичнее! – Она встретила взгляд Росянки и быстро опустила голову, словно пыталась скрыть то самое искристое сияние. – Ну, или намного.

Как странно и в корне неверно, ведь это у Ивы такие глубокие, как река, и сияющие глаза… Хватит, речь совсем о другом!

– Никакой я не ядокрыл, а листокрыл!