– Не нужно мерить всех по одной мерке, – возразила Евгения. – Александр не такой. Он не глуп и вполне самодостаточен. Ну, а для того чтобы заплетать моей дочери косы, в нашем доме есть Нурия!

Софья только махнула рукой:

– А! Ты неисправима. Мужчины не так разнообразны, как ты думаешь. И не воспринимай трюк с косами буквально. Есть еще немало милых женских хитростей. В каждой песочнице сидит по парочке мамаш, делающих стойку при виде одинокого мужчины. Кому тогда понадобятся твои угрызения совести?

– Ты предлагаешь мне всю жизнь пасти Александра? Как бы чего не произошло?

– Я тебе предлагаю успокоиться! Пусть все идет как идет. Страсти в духе «преступления и наказания» сейчас несовременны. Если тебе все не в радость – возьми отпуск. Слетайте куда-нибудь на недельку, а когда вернешься, краски твоего ЧП заметно поблекнут. Воспоминания о произошедшем заслонят более красочные картины. Страсти утихнут, и ты опять сможешь жить, как и прежде.

Евгения только покачала головой.

– Ну, хочешь, я тебе дам телефон своего знакомого психолога? – с выражением жалости на лице предложила подруга. – Я не знаю, что все в этом находят. Но, знаешь, некоторым это помогает. Встретишься, поговоришь, получишь совет.

– Да, и ты предлагаешь выложить ему все как на духу?

– Ага! Уже боишься?

– Скорее, мне понадобиться телефон адвоката, – проговорила Швец и сразу вспомнила. У нее был один на примете…

Вернее, это была она. Некая Елизавета Дубровская. Молодой адвокат с определенной долей удачи и таланта. Они готовили о ней материал в рубрике «Неженская профессия». Дубровская защищала тогда Диану Данилевскую, известную писательницу, автора детективов, обвиненную в убийстве подруги. Дело было шумным, с интересной завязкой и совершенно неожиданным поворотом сюжета. Дубровская сыграла в нем ключевую роль и сумела убедить суд в невиновности своей клиентки. Помнится, материал вызвал тогда наплыв читательской почты, а визитка молодого адвоката заняла свое место в одном из многочисленных рабочих блокнотов Евгении. Швец не думала, что координаты Дубровской могут ей когда-нибудь пригодиться. Видимо, сейчас это время настало…

Дубровская нашла для нее время в тот же день, ближе к вечеру. Они встретились в небольшом офисе, куда, по всей вероятности, адвокат переехала совсем недавно. В углу комнаты высилась пирамида из картонных коробок, где была юридическая литература и многочисленные папки с бумагами.

– Иногда мне кажется, что я схожу с ума, – улыбнулась Дубровская, кивая на этот беспорядок. – У меня еще нет ни секретаря, ни помощника. Все приходится делать самой. Но пока что мне это нравится! После восьми лет работы в коллегии адвокатов, напоминавшей пчелиный улей, принимать клиентов в тишине и покое – странное, но приятное ощущение.

Евгения уселась на черный кожаный диван в углу комнаты. Адвокат расположилась за столом. В массивном вращающемся кресле, предназначенном для руководителя, Дубровская выглядела особенно хрупкой и молодой. Евгения не удивилась бы, обнаружив, что ноги «опытного адвоката», в сапогах на тонких длинных шпильках, не достают до пола. Елизавета Германовна, как значилось ее имя на визитке, уже, должно быть, достигла возраста тридцати лет, но, как бывает обычно у миниатюрных женщин, на вид казалась еще очень молодой. Умные карие глаза, опушенные густыми ресницами, смотрели на посетительницу выжидающе. Адвокат не начинала беседу, предлагая женщине выговориться самой.

– Может, вам предложить кофе? Чай? – спросила она, подталкивая Швец к разговору.

Та только отрицательно покачала головой.

– Надеюсь, вы не пришли брать у меня очередное интервью? – полюбопытствовала Елизавета. – Боюсь, в настоящий момент у меня нет ничего интересного. Так, несколько текущих гражданских дел. Раздел имущества, наследство, и все в этом роде. Никаких убийств и громких похищений. Все тихо и очень банально.

– Я здесь совсем по другой причине, – начала Евгения. – Видите ли, дело касается… моего близкого друга. Он попал в ужасную ситуацию и просто не представляет, как из нее выпутаться.

– Адвокаты для того и существуют, чтобы помогать распутывать ужасные ситуации, – мягко улыбнулась Елизавета. – Почему бы ему самому не обратиться за помощью?

– Он не уверен, стоит ли это делать. Сейчас ему очень тяжело. Он в шоке, и я предположила… я подумала, что вы могли бы мне помочь его успокоить.

– Давайте посмотрим, что я могу сделать, – предложила адвокат. – О чем пойдет речь? Это уголовное или гражданское дело?

Евгения почувствовала, что сердце ее заколотилось сильнее. Зачем она вообще сюда пришла? Неужели она и вправду ищет острых ощущений?

– Я думаю, что уголовное, – проговорила она. – Хотя я не уверена… Может, вы правы, и мне не стоило приходить. Если он захочет, пускай идет сам… Я чувствую, что сажусь не в свои сани…

Она встала, собираясь уйти.

– Присядьте, – предложила ей Дубровская. Теперь ее голос звучал повелительно, и она уже не производила на Евгению впечатления молоденькой девчонки, забравшейся в чужое кресло. – Сядьте! Ведь вы нашли необходимым позвонить мне и попросить о встрече? Значит, у вас на то были веские причины. Почему бы вам не начать рассказывать мне о них? Забудьте, что вы находитесь на приеме у адвоката. Давайте просто побеседуем о том, что беспокоит вашего друга. Кто знает, может, я смогу ему помочь?

«Она еще и психотерапевт, в одном лице с адвокатом?» – спросила себя Евгения, вновь усаживаясь на диван.

– Мой друг ехал на машине и… сбил человека. Не специально, просто погода была плохой, – начала она уже привычный рассказ, который уместился сейчас в два предложения.

– Насмерть?

– Что вы сказали?

– Насмерть сбил?

Евгения замялась:

– Вот в этом-то и вопрос. Он не знает… Как бы сказать лучше? Он уехал с места происшествия. Нервы, знаете ли… Он не выдержал.

– Его задержали?

– Нет.

– Но его ищут?

Евгения пожала плечами:

– Он не знает. Может быть, никто и не догадывается о том, что это сделал он. Это случилось в безлюдном месте. За городом. На трассе.

Дубровская смотрела на Евгению внимательно, словно хотела задать ей какой-то вопрос. На лице ее отразилось сомнение.

– Я не поняла, что сейчас беспокоит вашего друга?

В ее вопросе не было осуждения. Адвокат явно не собиралась читать ей лекции на тему морали. Евгения почувствовала себя свободнее.

– Она не знает, что сейчас ей делать. Ведь то, что она совершила, является преступлением. Разве не так?

Адвокат подняла брови, словно удивляясь, но потом встала и, подойдя к коробкам, сваленным в углу, вытащила оттуда небольшую книжку в синей обложке.