Ф и ш л (словно опомнившись). Извините, я не хотел… (Смущенно бормочет.) Какая ужасная ночь… Самая ужасная в моей жизни! Пойду разбужу майора, попробую его еще попросить… Открою старое шампанское… и буду просить… может быть, он отпустит и того единственного… сделаю, что только…

Т о м к о (строго). Ступайте, пан Фишл!

Фишл неловко кланяется и быстро уходит. В темноте звонит, колокольчик, слышится скрип двери и поворот ключа. Наступает удушающая тишина.

Явление третье

Те же десятеро.

Т о м к о (взрывается). Как вы осмелились обвинять невинного человека?

У г р и к. А что случилось? (Зло огрызаясь.) А вы знали, что он… невинный? Черт возьми, неужели я не могу задать вопрос, когда речь идет о моей шкуре?

Б р о д я г а. А вот я после войны задам вопрос: когда же повесят того парикмахера, что выдавал немцам людей?

У г р и к. Война пока еще не кончилась… (Кричит.) И мы пока еще не вышли из этой дыры… ни ты, ни я!

Т о м к о. Злое семя уже пускает свои ростки… Наши сердца наполняются страхом и ненавистью. (Обращаясь ко всем.) Прошу вас лишь об одном… что бы ни случилось, давайте держаться… как люди!

Б р о д я г а. Этот вот не человек. Он вонючка, хорек!

Т о м к о (тихо). Я знаю этого человека… И никогда не слышал о нем ничего дурного. Это страх… меняет наше лицо. (Бродяге.) Если можете, простите его.

Ш у с т е к. Черт возьми, время идет! Пора начинать! (Лихорадочно.) Давайте же что-либо делать… Голосовать!

Ф а н к а. Голосовать?.. (В недоумении.) Здесь женщина, которая помогла мне появиться на свет… Здесь мужчина, который научил меня азбуке… А пан Угрик… он вплетал мне бархатные ленточки в косички… Здесь юноша, которого я… (Едва сдерживает слезы.) Как я могу голосовать? Против, кого?

Т о м к о (Шустеку). Никакого голосования! Я этого не допущу!

Ш у с т е к. А что же тогда?

Т о м к о (удрученно). Не знаю…

О н д р е й (Фанке). А ты молчи. Тебя это не касается!

Ш у с т е к. Не касается? Почему же?

О н д р е й. Она несовершеннолетняя, пан доктор!

Ш у с т е к (кричит). А у меня трое детей… трое несовершеннолетних детей! Да еще вилла заложена. Кто будет выплачивать за нее? Вдова с тремя детьми?

У г р и к. У меня нет ни заложенной виллы… ни детей. Но у меня есть жена… брат и сестры… и старушка мать. И меня кто-то ждет, и за меня кто-то боится. (Твердо.) Нет, нет… Само Угрик не должен погибнуть так нелепо… словно заяц, ослепленный светом фар!

Ш у с т е к. Тогда давайте… скажем… по возрасту…

О н д р е й (настороженно). Это как понять?

Ш у с т е к. Очень просто… чтобы, люди более старшего возраста, женатые, имеющие обязанности…

М а р и к а. Да и тем, кто помоложе, тоже не хочется умирать, пан доктор!

А п т е к а р ш а (Томко). Женщины, я полагаю, в расчет не принимаются!

Т о м к о. Ни в коем случае, уважаемая пани!

Ш у с т е к. Я не понимаю, почему бы именно женщин…

А п т е к а р ш а (обжигает его взглядом). У вас есть мать, пан доктор?

Ш у с т е к (лихорадочно). В таком случае… по общественной значимости!

М а р и к а. По чему?

Ш у с т е к. Каждый человек имеет свою определенную ценность… ведь люди не равны между собой… Равенства никогда не было… и не будет…

Б р о д я г а. Вы правы! (В сторону Угрика.) Если у человека, например, натура хорька или крысы… то и жизнь его стоит не больше, чем жизнь хорька или крысы.

У г р и к. А жизнь какого-то Никто? Какую она имеет цену? (Яростно, Бродяге.) Никакой… никакой!

О н д р е й (встает между ними). Давайте что-то решать, пан учитель! Уже четверть третьего.

Т о м к о. Я это предчувствовал. Один станет врагом другого, все пойдут друг против друга. (Устало.) Что же я могу сделать, сын мой?

С т а р и к (появляется откуда-то с заднего плана). Утро приближается, осталось совсем немного времени. В Евангелии сказано: «Ты первый в эту ночь, прежде чем пропоет петух, трижды отречешься от меня».

Т о м к о. Да, все будет именно так. Это уже началось… Мы предаем один другого, предаем самих себя…

Ш у с т е к (настойчиво). Наша жизнь все же имеет большую ценность, чем жизнь, например, та-кой женщины! (Показывает на Марику.) Собственно, это даже не женщина. Это особа, не пользующаяся ничьим уважением, это нуль… Даже детей рожать она неспособна.

М а р и к а. Неспособна? Кто это вам сказал?

Ш у с т е к (со знанием дела). При вашем… хм, образе жизни? Знаете, девушка, что такое сифилис? (Внушительно.) Провалится нос, сгниет тело, вы будете не говорить, а сипеть.

М а р и к а (в ярости). У вашего деда сифилис, а не у меня! Я здорова. И я хочу жить! Пусть даже без носа. Жизнь все равно что-нибудь да значит… если даже человек не говорит, а сипит…

А п т е к а р ш а (сухо). Да, в каждой профессии есть свой риск.

М а р и к а. Не бойтесь, уважаемая, нет у меня никакой болезни. А если бы была, то она была бы и у вас.

А п т е к а р ш а. У меня?

М а р и к а. Да, у вас! (Не в силах остановиться.) С тех пор как я купила микстуру от кашля… тогда я еще не знала, что пан аптекарь за микстуру берет не деньгами…

А п т е к а р ш а. Что… что такое? (Возмущенно.) Так говорить о моем муже, которого сейчас здесь нет… и он не может себя защитить! О человеке, которому пришлось скрываться от…

М а р и к а. Только от вас, от своей собственной жены! Весь город знает, что вы вышли замуж за аптеку! А в постели вы как… как живой труп!

А п т е к а р ш а (истерически). Ты… ты проститутка… ты бешеная сука… (Вся кипит.) Когда немцы уйдут, ты подохнешь с голоду! После войны тебе обреют голову… и будешь жрать помои, ты, клопиха!

М а р и к а. Что? Повторите еще раз, уважаемая! (Бросается к ней.) Это я-то сплю с немцами?

Б р о д я г а (удерживает ее). А разве нет?

М а р и к а (вырывается). Что я вам сделала? (Рыдает.) Почему… почему вы обо мне такое говорите?

Ш у с т е к. В любом случае… (Решительно.) После войны начнется новая жизнь… И таких женщин, как вы, девушка, больше не будет!

Б р о д я г а. Надеюсь, таких мужчин — тоже.

Ш у с т е к. Каких мужчин?

Б р о д я г а. Да таких, как вы. Таких трусов. Оставьте наконец ее в покое! (Сплевывает.) Не дай бог иметь дело с таким вот типом, который прячется под женскую юбку!

Ш у с т е к. Здесь нет ни женщин, ни мужчин. Здесь только заложники. И майору нужен один из нас. Один из десяти!

О н д р е й. Из девяти, пан доктор!

Ш у с т е к. Нас десять человек, дружище! (Глядя на Фанку.) Эта девушка тоже арестованная!

О н д р е й (взволнованно). В таком случае я вам… я вам… вот что скажу! Я предлагаю себя… Сам… добровольно!

Ф а н к а. Добровольно! (Испуганно.) Почему ты?

О н д р е й. Чтобы он к тебе больше не цеплялся! Чтобы вообще ни к кому не цеплялся.

Б р о д я г а. Что ты сходишь с ума?.. Ты пойдешь на смерть… а он снова в гости? Эх ты, балда!

О н д р е й. Вы