мы все проверим. Может быть, и всплывет что-нибудь, может, камеры или кто-нибудь из продавцов заметил странного покупателя.

– Вот это уже интересно, – оживился Дидиченко, – тут может быть хорошая зацепка. Займитесь этим в первую очередь.

– Сделаем, товарищ полковник. И еще… Я хотел попросить вашего разрешения, чтобы привлечь консультанта из университета. Мне нужно разузнать побольше из оккультной области. Все эти секты, тайные ордена… Мне кажется, что здесь что-то нечисто. Странный почерк, странные улики. Явно есть связь с убийством Красовского из «Деньгомига».

– Хорошо. Поговорите с консультантом. Мне и самому кажется, что все это заслуживает отдельного внимания. Сверток с камнем, шпага под сердце. И жертвы: первый – ростовщик, второй – как бы сказать помягче, профессиональный лжец. Чертовщина какая-то. Возможно, в городе объявилась какая-то банда фанатиков-мстителей. Или психопат-одиночка орудует, выбирая жертву в соответствии со своим безумным планом. Вот тогда мы хлебнем горя. Очень не хотелось бы, чтобы это оказалось правдой, но надо быть готовыми ко всему. Петр Сергеевич, займитесь, пожалуйста, этим направлением лично.

– Так точно, – кивнул Зигунов, – Что-то еще?

– Основные вводные для работы вы получили. Жду вас здесь завтра после обеда с результатами. А теперь приступайте. За работу, товарищи!

Глава 9

После совещания, не теряя времени на болтовню с коллегами, Зигунов занялся разработкой версии ритуального убийства. Ему, как и полковнику Дидиченко, это направление казалось одним из наиболее перспективных.

В то, что оба преступления представляют собой некий обряд, он не слишком верил – уж больно разные подходы в каждом случае. Но вот в то, что их объединяет некое общее основание… Эта мысль буквально не давала Петру покоя. Было такое ощущение, что он вот-вот нащупает что-то важное, поймает конец путеводной нити, которая позволит размотать весь клубок. Но какая-то важная деталь постоянно ускользала. И, чтобы отыскать ее, нужен был помощник с гораздо более обширными знаниями, чем у простого опера (пусть и дослужившегося до начальника отдела).

К текущей действительности он вернулся, только когда машина затормозила недалеко от входа в педагогический университет. Здесь была назначена встреча с профессором Зориным, преподавателем религиоведения. Специалистом, которого майору как раз так не хватало.

Поднимаясь по широким пролетам лестниц на нужный этаж, Зигунов пытался себе представить этого знатока религий и разработать стратегию предстоящей беседы. С людьми науки ему сталкиваться приходилось редко. Если, конечно, исключить криминалистов и судмедэкспертов. Но эти совсем другая история. Они – коллеги и такие же практики, как сам Петр. А вот кабинетные мудрецы, всякие доценты и доктора наук… Тут представления майора основательно хромали. Как правильно подойти к разговору, чтобы седовласый старец в очках с толстенными стеклами дал нужную информацию, а не историю всего человеческого рода от сотворения Адама?

У двери с надписью «Зорин А.В.» Петр остановился, так и не придя ни к какому заключению. Вернее, так. Он решил, что будет действовать по обстоятельствам, исходя из того впечатления, какое произведет профессор. За неимением достаточной информации приходилось полагаться на инстинкты, опыт и пресловутое чутье оперативника.

В ответ на вежливый стук из-за двери донеслось довольно раздраженное: «Входите-входите». Зигунову показалось, что хозяин не слишком-то доволен вторжением. Однако делать нечего, придется профессору смириться с неудобствами и помочь следствию.

– Александр Васильевич? – решил удостовериться майор, переступая порог.

– Он самый. – Зорин поднял глаза от гигантской кипы бумаг, разложенной у него на столе, и кивнул. – С кем имею честь?

– Я майор Зигунов. Звонил вам сегодня утром насчет консультации по делу…

– Аааа, да-да. Помню. Проходите, располагайтесь.

Петр поблагодарил и устроился на неудобном деревянном стуле возле стола ученого. Кстати сказать, Зорин мало походил на киношных профессоров или на тот образ, который сложился в голове самого Зигунова. Во-первых, он был далеко не стар – от силы лет сорок пять – сорок семь, крепкий, энергичный. Надень шляпу и дай в руки хлыст – будет вылитый Индиана Джонс. Образ портили только тяжелые очки. Зрение у профессора, судя по всему, было далеко не идеальное. Мягко говоря. Но даже за толстыми стеклами легко читался решительный блеск черных глаз. Впечатление Александр Васильевич производил самое положительное. Во всяком случае, на майора, так как у того появилась надежда, что разговор все-таки может оказаться конструктивным.

– Так чем, собственно, я могу помочь следствию? – с некоторой долей иронии спросил Зорин, поправляя очки.

Петр внимательно, без тени улыбки посмотрел на собеседника и ответил с полной серьезностью:

– При вашем содействии я надеюсь поймать убийцу.

Улыбка сошла с лица профессора, и он понимающе кивнул:

– Ясно. Что от меня требуется?

– Во-первых, вам придется дать подписку о неразглашении, так как, скорее всего, мне придется раскрыть вам детали незаконченного дела. Сами понимаете…

– Да-да, конечно.

Александр Васильевич быстро пробежал глазами документ, который ему вручил Зигунов, и поставил размашистую подпись.

– С формальностями все, – подытожил оперативник, засовывая бумагу во внутренний карман. – Теперь займемся делом. В прошлый вторник был убит пожилой мужчина…

Рассказ об обоих преступлениях не занял много времени, подробно Петр остановился только на странных деталях, которые выделяли преступления из привычного ряда.

– По моему мнению, эти странности можно расценивать как авторский почерк убийцы или убийц, – закончил описание Зигунов и вздохнул. – Однако мне не хватает знаний, чтобы обосновать эту точку зрения. Поэтому я и обращаюсь к вам, Александр Васильевич, может быть, у вас возникнут какие-то теории или догадки, с чем могут быть связаны наши преступления? В каком направлении двигаться следствию? Могут здесь быть замешаны тоталитарные секты? Или, может, вам приходят на ум какие-то ритуалы, связанные с камнем или шпагой? Что-то типа – камень в руке символизирует каменное сердце, а шпага… ну не знаю… В общем, что-то в таком духе…

Несколько минут Зорин сидел молча, полностью погрузившись в раздумья. Он перекладывал с места на место бумаги на столе, но явно не замечал своих действий. В конце концов он насупился и медленно покачал головой:

– Нет, думаю, вы обратились не совсем по адресу. Я вам, к сожалению, вряд ли помогу. Ваше дело – немного не мой профиль. Я – книжный червь. Оперирую только конкретными фактами и датами. Чтобы трактовать как-то информацию, которую вы мне дали, нужно куда больше сведений. Вы ими, судя по всему, на данный момент не располагаете, а когда будете, моя помощь уже не потребуется.

– Но все-таки, Александр Васильевич. Неужели у вас не возникло совсем никаких мыслей, идей?

– Все, что я могу сказать… Камень может отсылать к вавилонским культам, а меч – или что там? Шпага? – служить намеком на