Вообще-то все эти треволнения были излишними. Оба немца никаких сведений не предоставили. Они были просто уполномочены назначить другую встречу, использовав пресловутого вымышленного «генерала» в качестве наживки. Бест согласился, и следующая встреча была назначена на 25 октября, затем отложена до 30 октября. В тот день один только Клоп явился в Динксперло с инструкцией доставить немцев в Гаагу.

«Генерала» в группе по-прежнему не было, но на сей раз прибыло трое офицеров вместо двоих. Зейдлиц не появился, но Грош присутствовал вместе с еще одним субъектом, назвавшимся полковником Мартини, и майором Шемме-лем, который был, по-видимому, старшим группы. Это был коренастый молодой человек, лет около тридцати, его полудетское лицо покрывали полученные на дуэлях шрамы, так что из-за столь ярко выраженных особых примет он явно для секретных миссий не подходил — уж очень был приметен. Шеммель, хотя и смахивал на человека недалекого, оказался исключительно хорошо осведомлен, и вообще проявил решительность и способность держать ситуацию под контролем.

Шеммель представил ясную и лаконичную картину обстановки в Германии и заявил Бесту, что от имени «генерала» он мог бы гарантировать конец войне, при условии готовности британцев гарантировать Германии достойный мир. Стивенс и Бест уклончиво ответили Шеммелю, сославшись на ожидание соответствующих указаний из Лондона.

Бест передал немцам секретную радиоустановку для упрощения связи. Немцы передали по радио сообщения в центр связи британской разведки в Лондоне, где они были получены двумя радиооператорами, назвавшимися Инменом и Уолшем. Из Лондона сообщения были переданы Бесту.

Бест и Стивенс получили из Лондона инструкции «энергично добиваться решения вопроса» и обращаться с немцами с пониманием, но и в то же время не пренебрегая осторожностью, чтобы в случае провала помочь сохранить лицо правительству его величества. Еще одна встреча в подобном же духе была проведена в Венло 7 ноября (никакого «генерала» и там не было), а потом еще одна, состоявшаяся 9 ноября. Именно ей отводилась роль решающей.

Утро того дня выдалось ненастным и холодным, в осеннем воздухе висел дождь. Погода поубавила энтузиазм Беста, и ему было не по себе и оттого, что вот уже несколько дней за ним ходил по пятам какой-то неприятного вида, физически крепкий субъект, впрочем, Бест не связывал это с заговором.

В 10 часов он зашел домой к Стивенсу и убедился, что и его коллега тоже не в своей тарелке. Майор, подойдя к комоду, извлек оттуда два автоматических браунинга, зарядил их, один дал Бесту, а другой положил к себе в карман. Пока они дожидались Клопа, немцы связались с ними по радио напрямую, а не через Лондон. Бест уже стал подумывать, что речь пойдет в очередной раз об отмене предстоящей встречи, но это оказался обычный запрос об изменении времени радиосеанса. И Бест пришел к заключению, что все в порядке.

Прибыл Клоп, и вместе с водителем Беста, голландцем Яном Лемменсом, все неторопливо направились к Венло. Когда они ехали, разговор зашел о возможности вторжения, и Стивенс вдруг повел себя более чем странно, в особенности если принять во внимание характер данной встречи — взял карандаш и листок бумаги и кратко записал список контактов, с которыми он должен будет выехать из Голландии в случае вторжения. Был ли этот список при нем в кульминационный момент или же нет, об этом мог сказать лишь сам Стивенс. Бест надеялся, что Стивенс все же успел уничтожить его.

В начале пятого вечера группа прибыла к месту встречи. Это было кафе «Бахус», здание из красного кирпича, всего в 200 метрах от границы. Никого не было видно, но Бест заметил, и это было впервые на его памяти, что пограничный шлагбаум на немецкой стороне поднят.

На веранде второго этажа «Бахуса» Бест заметил майора Шеммеля и увидел, как тот махнул кому-то рукой.

Он подумал, что майор подзывает его подъехать поближе к кафе, но, как только он остановился, тут же услышал звук выстрела и крики. К кафе ринулся большой зеленый открытый автомобиль и остановился, врезавшись в бампер автомобиля Беста. Машина была битком набита какими-то незнакомыми людьми, двое из которых с автоматами в руках восседали на капоте.

Стивенс наклонился к нему и произнес: «Боюсь, нам конец, Бест!» В следующую секунду обоих британцев скрутили и защелкнули на них наручники. Довольно нелюбезно их доволокли до германской территории, а потом шлагбаум не спеша опустился.

Водителя, Яна Лемменса, вели последним, а вот Клопа не было видно. Выяснилось, что молодой офицер пытался бежать, но едва он исчез в кустах, как немец заметил его и дал очередь, смертельно ранив.

То, что Бест и Стивенс должны были заметить с самого начала, — это как неуклюже немцы играли свою роль — их «заговор» оказался примитивнейшей немецкой ловушкой. Идея ее созрела в изобретательном уме Гейдриха. Выполнение операции было возложено на восходящую звезду службы безопасности — 28-летнего Вальтера Шелленберга, холодно-расчетливого интеллектуала с массой талантов для работы в секретной службе.

Шелленберг и был «майором Шеммелем». «Я признаю, — позже писал Бест, — что это он обвел вокруг пальца нас со Стивенсом, когда мы встретились с ним в Голландии, но самое удивительное то, что этот человек был прекрасно осведомлен обо всем. Кроме того, у него просто конспирологический дар, как доказывают дальнейшие события, он никому не доверял и никому не доверился».

Гейдрих одержал весьма заметную победу, хотя и не сумел выйти на германскую оппозицию. Стивенс и Бест скорее лишь коснулись заговора и его истинных вдохновителей и предводителей и, соответственно, мало что могли рассказать на длительных допросах Шелленберга. Но они находились в сердцевине шпионской деятельности, направленной на Германию рулевыми британской шпионской сети в рейхе.

Инцидент выявил несоответствие британской секретной службы требованиям времени, некомпетентность ее ведущих специалистов. Наивность, по причине которой Стивенс и Бест угодили в западню Шелленберга, указывала на то, что они были отнюдь не идеальными кадрами для столь тонкой игры, а просто-напросто исчерпавшими ресурс авантюристами, годными разве что для ухода на покой.

Удар Шелленберга возымел далеко идущие последствия на отношение Уайтхолла к тайной войне, напрочь отбил охоту у разочарованной и озлобленной британской секретной службы когда-либо вновь связываться даже с самыми, казалось, надежными и ценными немцами, сулившими им немыслимые дары. Но в то же время эпизод на нидерландско-германской границе имел и благотворный эффект. Он привел пусть к запоздалой, но фундаментальной реорганизации британской разведслужбы.

Провал этот встряхнул британское самодовольство до самых оснований, но завершающим ударом был тот самый радиопередатчик, которым управлял Шелленберг. Когда Стивенс и Бест были надежно упрятаны в подвалы на Принц-Альбрехтштрассе, Шелленберг использовал радиоустановку для отправки последнего сообщения в Лондон. Оно гласило:

«Длительное, да и кратковременное общение с тщеславными и неумными людьми — дело невероятно скучное. И Вы поймете, почему мы решили бросить это занятие. Сердечные Вам приветствия от любимой Вами немецкой оппозиции.