— Я рассудил так, — начал свою защитную речь Бугров, — за мной, кроме наших сотрудников, могли следить и бандиты, и я предпринял меры безопасности и оторвался от их возможной слежки.

Парировать генералу было нечем, и он немного сбавил тон:

— Ну ладно, допустим. Вы имели контакт с Ральфом? — уже спокойней продолжил босс.

— Да, — ответил капитан.

— И каков результат?

Николай извлек из кармана коробочку с лазерным диском и передал ее руководителю. Нефедов взял ее, вынул диск, повертел в пальцах и спросил:

— Вы его просматривали?

— Не успел, — ответил Николай.

На самом деле он, как только вернулся вечером домой, открыл файлы, просмотрел их и самые интересные скопировал на несколько дисков. Запечатал их в письма и утром отвез в редакции нескольких газет. Полную версию информации он оставил себе — на всякий случай.

— Диск я заберу, — сказал Нефедов, — просмотрю его и после этого передам вам для анализа. А сейчас вы свободны. — Генерал встал, пожал руку сначала полковнику, затем капитану и проводил их до двери. Он был доволен тем, что диск с информацией на Тарасова был у него.

К себе в кабинет Давыдов и Бугров пришли радостные, но сообщать Толмачеву о разговоре с Нефедовым не стали.

На следующий день газеты опубликовали выдержки из нового блока компромата на Тарасова, но он по-прежнему числился кандидатом в депутаты, и комиссия по выборам даже не рассматривала его персону на отчисление. На этот раз Ральф передал информацию о посредничестве Тарасова при заключении сделки с алмазной корпорацией «Де Бирс» по явно невыгодному для России контракту. Речь шла о продаже российских алмазов. Договор на их покупку получала компания «Де Бирс», причем ее права были безусловно расширены, а права России и добывающей алмазы Республики Саха сужены. В отчете говорилось, что Тарасов в результате сделки получил как посредник полтора миллиарда долларов и эти деньги будут переведены на счет его фирмы в течение пяти лет.

Прошла неделя, и пришло время новой телефонной встречи с Ральфом. При просмотре посланного им диска Николай узнал, что через неделю он должен будет приехать на Сретенку, к дому номер четыре, и оторвать листок с номером телефона от сообщения на расположенной там доске объявлений. По этому номеру ему нужно позвонить.

Перед тем как отдать диск Нефедову, Николай стер с него информацию об объявлении, и ни генерал, ни полковник так и не узнали о новом времени и месте контакта.

Бугров догадывался, что за ним следят, и, не желая дразнить начальство, сам не решался поехать на Сретенку к доске объявлений и отрывать от записки бумажный язычок с телефоном. В телефонном номере будет закодирован номер и код ячейки камеры хранения Белорусского вокзала.

Николай сидел в своем кабинете, поглядывал на часы и думал, как поступить. Толмачев писал на компьютере отчеты, был погружен в работу и не отвлекал его.

— У тебя найдется часок-другой? — наконец спросил он Алексея.

Тот оторвался от компьютера:

— Надо закончить отчет по делу Масленникова.

— А-а, — протянул Николай, взял лист бумаги, авторучку и быстро и размашисто написал: «Выручи, сходи, забери информацию, а то я под колпаком». Он передал листок Алексею, тот прочитал и кивнул.

Тогда Бугров вновь взял у него лист и дописал: «Сегодня, в двадцать ноль-ноль, Сретенская улица, дом четыре, доска объявлений. На ней будет записка — «Сниму просторный павильон под изостудию на улице Металлургов». Там будут телефоны, оторви один, позвони мне и продиктуй его».

Алексей прочел послание и, не говоря ни слова, кивнул. Тогда Бугров смял лист, кинул в пепельницу, поднес к уголку зажигалку и надавил на клавишу. Веселое пламя облизало бумагу и быстро стало разрастаться. Через минуту остался только пепел, Николай открыл окно и сдул его на улицу. Проветрил кабинет и снова уселся в кресло.

Бугров доверял Толмачеву, но опасался, что за ним тоже могут следить. Хотя был уверен, что тот сможет уйти из-под колпака и успешно выполнит задание.

Николай жил в Новогирееве, в обыкновенном пятиэтажном пятиподъездном доме, называемом в народе «хрущевкой». Квартира была не ахти, но трехкомнатная, чистая, светлая и уютная. Для семьи в четыре человека шестидесятиметровая жилплощадь считается нормальной.

Николай и Люся жили дружно, любили друг друга, и у них были теплые семейные отношения. Люся нигде не работала и занималась только хозяйством и детьми. Капитан Бугров получал хорошую заработную плату, доплату за выслугу лет, за капитанское звание, за должность и премиальные. Жили они безбедно, на судьбу не жаловались, денег не копили и даже помогали родителям.

Вечером того знаменательного дня Николай пришел домой раньше обычного, поцеловал Люсю, детей, потом умылся и сел ужинать. Они с женой поели, выпили немного вина и пошли погулять.

Вечер выдался чудесный, ласковый и какой-то тихий. Было по-летнему тепло, на деревьях виднелись зеленые, желтые, красные, бордовые листья, воздух был сух, свеж и спокоен, хотя уже чувствовалось приближение осени, дождей и холодов.

Они погуляли по тихим аллеям Измайловского парка, постояли у небольшого костерка — в нем дворники жгли сухие опавшие листья — и понюхали этот ни с чем не сравнимый аромат. Собачники выгуливали своих питомцев, бросали им палки, подавали команды и ждали их непременного выполнения. Потом супруги вернулись домой и легли спать. Перед сном Николай позвонил Толмачеву и узнал номер указанного в объявлении телефона.

Утром Николай встал в прекрасном настроении, умылся, сделал утреннюю зарядку и позавтракал. Потом оделся в недавно купленную в «Детском мире» одежду и вышел из квартиры.

Он спустился на первый этаж, в вестибюле открыл висячий замок металлической подвальной двери и скрылся за ней. За неделю до этого дня он обзавелся копиями ключей от подвала и чердака в своем подъезде.

Попав в кромешную темноту, Бугров немного постоял, подождал, пока глаза привыкнут к темноте, потом достал миниатюрный фонарик и включил его. Он прошел по подвалу до последнего, пятого, подъезда, вышел на улицу, быстрым шагом свернул за угол дома, добежал до остановки и сел в уходящий автобус.

Он внимательно следил за дорогой, но не заметил, что за автобусом пристроилась дежурившая у его подъезда черная «Волга» топтунов. На следующей остановке он вышел, прошел дворами целый квартал и только после этого сел в трамвай и доехал до метро. Он надеялся, что избавился от слежки, и в дороге не стал применять никаких финтов.

На Белорусский вокзал Николай прибыл через час и сразу пошел в камеру хранения. В холле осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, подошел к нужной ячейке, набрал код и открыл ее. В ней он увидел сотовый телефон и записку с просьбой: «Позвони». На лежащем под трубкой клочке бумаги была написана одна буква: — «Д».