Может быть, я теряю драгоценные секунды, стоя столбом?

Бездействие взбесило моего внутреннего подростка: «Хорош страдать фигней! Иди за ней и скажи что-нибудь! Что угодно, черт подери!»

Сперва я решил представиться Джеки как ассистент преподавателя по экономике: заметил, дескать, что она пропустила несколько лекций и промежуточный зачет, но официально не отказалась от курса… И поэтому выследил ее ночью на парковке? Мне повезет, если я не получу коленом в пах, прежде чем успею объясниться.

Так или иначе, у Джеки осталось три дня на то, чтобы вычеркнуть себя из списка. Значит, я мог хотя бы помешать ей испортить диплом. При этой мысли я наконец-то отклеился от стены, заткнув на полуслове полупьяную курицу, которая считала, что у нас с ней завязалась беседа.

Шагая к задней двери, я говорил себе: если увижу, что Джеки Уоллес болтает или занимается чем-то похуже с этим тупицей-вампиром, – обогну здание, сяду на мотоцикл и забуду о ее существовании.

Ну конечно! Все картины, которые ты целых девять недель себе рисовал, просто возьмут и сами собой растворятся. Жди!

Заткнись.

Выйдя на крыльцо, я испугался, что уже упустил ее из виду. На ночь было объявлено штормовое предупреждение. Сильный ветер сбивал облака в кучу, и тени, густея, поглощали немногочисленные островки света. Я не заметил бы Джеки, не зажгись вдруг экран ее телефона. Она направлялась в дальний конец стоянки, петляя между припаркованными машинами, и на ходу набирала кому-то сообщение. Между нами маячила фигура дружка-вампира, который откровенно шел за ней по пятам. Этот идиот не окликнул ее – хотел, наверное, выскочить из ниоткуда и напугать девчонку до потери памяти.

Я глубоко вздохнул, скатился по ступенькам и медленно пошел в сторону Джеки, готовый в любой момент повернуть.

Процентов на девяносто пять я был уверен, что мне не стоило приходить на эту вечеринку.

Дойдя до последнего ряда, Джеки открыла дверцу грузовичка с блестящим темным кузовом. Интересно. Я не представлял ее за рулем пикапа. Скорее мог бы подумать, что она ездит на маленькой спортивной машине или компактном хетчбэке. Приятель-вампир подошел к ней. Распахнутая дверца заслонила обоих. Я толком не видел их, да и не хотел любоваться чужими засосами.

Пора было поворачивать. Но мне не давало покоя то, что вампир, приближаясь к Джеки, ее не окликнул. В лучшем случае он просто любил пугать женщин на безлюдных парковках. В худшем…

Она вскрикнула. Всего один раз. И тут же умолкла.

Я замер. А через секунду побежал.

В последние три-четыре года я редко давал волю своему темпераменту, поскольку слишком хорошо знал, каковы могут быть последствия. Но я слетел с катушек, когда увидел, как этот тип всей тушей придавил Джеки к сиденью грузовичка, а она плакала и просила его прекратить. Никакие доводы рассудка не помешали бы тому, что теперь должно было произойти, если бы я не унялся.

А униматься я не собирался.

Схватив урода за рубашку обеими руками, я выдернул его из грузовичка. Он был пьян. Напившись до такого состояния, дебилы начинают казаться себе крутыми: «Я просто супер! Сяду за руль, и никаких проблем!» Промычать слово или два он еще мог, но дать отпор свидетелю его скотства – нет.

Я знал, что делал.

Я собирался его убить, оставив мысли о последствиях на потом. Я относился к этому не как к идее или предположению, а как к решенному делу. Для меня он был уже покойником.

Мои первые два удара оказались для него полнейшей неожиданностью. Он застыл с запрокинутой головой. Как это так? Хищник в считаные секунды превратился в жертву!

Дерись со мной, мразь! Ну! Дай мне сдачи!

Наконец он махнул кулаком в футе от моей головы и потерял равновесие. Я врезал ему еще дважды, почувствовав, как руки разогрелись от хлынувшего в кровь адреналина. Узкая полоска лунного света скользнула по рядам машин, и я на миг различил черно-белую картинку: из носа этой скотины хлынула темная струя. «Давай-давай, истекай кровью!» – с наслаждением подумал я.

Утершись рукавом, он уставился на расплывшееся по ткани пятно, а потом набычился и рванулся вперед.

Апперкот правой в подбородок, удар левым локтем в череп – и негодяй рухнул с разинутым ртом. Он до того отупел от спиртного, что даже не попытался убежать. Ударившись о кузов грузовичка, он повалился на меня. Я схватил его за плечи и так засветил коленом в челюсть, что чуть не вытряхнул ему остатки мозгов. И он еще легко отделался, ведь я мог схватить его и за горло.

Он упал, закинув руки за голову и подтянув колени к груди. «Ну же, подымайся! Вставай, черт подери!» – мысленно повторял я, наклоняясь, чтобы поднять его и снова сбить с ног. Но в этот момент сквозь красный туман в моем мозгу пробился слабый звук.

Я поднял глаза и посмотрел в грузовичок: Джеки съежилась в дальнем конце кузова. Ее грудь подымалась и опускалась от частого и мелкого дыхания. В позе и взгляде этого смертельно напуганного существа читалась ненависть и к тому, кто лежал на асфальте, и, вероятно, ко мне. Готов поклясться, что я, хоть это было невозможно, слышал ее сердцебиение и чувствовал запах ее страха. Мои руки были в крови. Я медленно вытер их о джинсы и шагнул к пикапу, стараясь не делать резких движений.

У нее не дрогнул ни единый мускул. Она только посмотрела на меня расширенными глазами.

– Ты в порядке? – Это были первые слова, сказанные мною девушке, на которую я неделями смотрел, которую рисовал, о которой мечтал.

Она не ответила и даже не кивнула. Шок. Она была в состоянии шока. Очень медленно вынув из кармана телефон, я сказал:

– Сейчас наберу девять-один-один.

Ответа снова не последовало. Прежде чем звонить, я спросил, нужна ли ей медицинская помощь или вызвать только полицию. Я ведь не знал, что он успел натворить, пока я бежал через парковку. Брюки были на месте, хотя и расстегнутые, но можно наделать бед и руками. Меня снова чуть не накрыло красной пеленой. Мне захотелось, чтобы он сдох, а не просто скулил и корчился у моих ног.

– Не звони, – проговорила Джеки так тихо, что я с трудом ее расслышал.

Сначала я подумал, что она отказывалась от «скорой», но ей не была нужна и полиция. Я удивленно спросил:

– По-моему, этот гад только что пытался тебя изнасиловать, и ты не хочешь вызвать полицию? – Она вздрогнула. Мне захотелось вытащить ее из машины и встряхнуть. – Или, может быть, я зря вас побеспокоил?

Провалиться бы мне со своей горячностью! Черт бы ее побрал! Зачем я это сказал?!

Ее глаза заблестели от слез, и мне захотелось врезать себе по губам. Я заставил себя дышать медленнее: нужно было успокоиться. Ради нее. Только ради нее.

Она покачала головой и сказала, что просто хочет домой. Мой мозг выдал сотню доводов против, но я приехал в кампус не вчера и догадывался, чем обернется дело: «братишки» встанут за мерзавца стеной и кто-нибудь из них под присягой заявит, будто Джеки пошла с ним по собственной воле. Она окажется презренной тварью, пытавшейся навредить студенческому союзу, в котором состоит ее бывший. Ее объявят лгуньей, провокаторшей и шлюхой. Администрация университета захочет все замять. Поскольку изнасилование не состоялось, показания потерпевшей сочтут неубедительными. Подонок отделается предупреждением, а она превратится в изгоя.