– Ты не права. Меня устраивает такая жизнь. Я, можетбыть, всегда подсознательно хотел сбежать подальше от цивилизации. Да мне и нетолько за аварию тюрьма грозит, но и за твоё похищение и ограбление. Ты же мнецелую кучу статей перечислила. Плюс изнасилование, про которое ты мне тожезаявила. Так что боюсь, мне даже пожизненным не отделаться.

– Ну, смертной казни у нас уже нет, – язвительнозаметила я.

– А если я не буду выдвигать против тебя обвинений?Если останется одна авария, ты вернёшься?

– Нет, – не задумываясь, ответил Владимир.

– Ну почему? Если мы сейчас же уедем в Москву, то я несдам тебя в милицию. А с аварией, я уверена, ты можешь разобраться.

– Алина, я сказал, что не вернусь.

– Но ведь это по меньшей мере глупо. Почему?

– Потому что я хочу быть здесь и с тобой.

Последняя фраза чуть было не убила меня окончательно.Договориться по-доброму с этим психом оказалось действительно невозможно. Всемои попытки ему помочь он воспринимал в штыки, раздражался и тут же выходил изсебя.

– Алин, давай больше не вспоминать о том, что было.Будем радоваться тому, что есть сейчас.

– А чему здесь радоваться?

– Тому, что мы вместе. Думаешь, я не знаю, чтопроизойдёт, когда мы вернёмся? Ты отправишь меня за решётку и навсегдавычеркнешь из своей памяти.

– Я же обещала, что не отправлю. Я за свои слова умеюнести ответственность.

– Но меня всё равно посадят за аварию. А ты очень скорозабудешь кто я и как меня зовут. И из тюрьмы ты меня уж точно ждать не будешь.

– А почему, собственно, я должна ждать тебя изтюрьмы? – Моему возмущению не было предела.

– Вот и я про то же.

Сама не знаю, что на меня нашло, но этой ночью мы занялисьлюбовью в воде и это было просто волшебно.

К избе мы возвращались молча. Каждый думал о чём-то своём. Ядумала, что чем быстрее я избавлюсь от Владимира, тем будет лучше. Меня пугаласексуальная зависимость от человека, которого я ненавидела, и который пыталсяперечеркнуть всю мою жизнь, подчиняя её собственным интересам и задачам.

Когда мы вошли в дом, то увидели на столе продукты,привезённые дедом Семёном. Он успел не только выгрузить всё на стол, но и допитьнаш коньяк…

– Дед Семён заходил, – почему-то обрадовалсяВладимир и отломил себе горбушку свежего хлеба.

– Может, съешь что-нибудь? Хлеб вкусный, как я люблю.Свежий, мягкий, воздушный… Там пекарня своя. У них выпечка всегда отличная.

Я отщипнула от булки кусочек.

– Действительно вкусный.

– Может, сготовишь что назавтра? Супец какой-нибудь.Утром подкрепимся и пойдём рыбачить.

Я смотрела на улыбающегося Владимира несчастным взглядом исдерживала себя, чтобы не отвесить ему хорошую пощёчину. Мне было сложно егопонять. Он действительно законченный идиот или просто издевается. Что-топодсказывало мне, что и то и другое.

– Тебе что, западло готовить?

– Я не хочу.

– А жрать ты что собираешься?! – вспылил Владимир.

– Ничего! – Я чувствовала, что у меня начинаетсяистерика. – Я не скотина, чтобы жрать. Понятно тебе?!.

– Здесь ты все делать будешь. А то ты, наверное,привыкла в ресторанах есть. Теперь придётся про это забыть. Я тебя у плитыпоставлю. Если не умеешь готовить, то научишься. Ты у меня ещё в огородеработать будешь. Я тебя раком на грядках заставлю пахать.

– Что?! – От возмущения я стала жадно ловить ртомвоздух, словно рыба, выкинутая на берег.

– Что слышала.

– Ты когда в аварию попал, точно умом тронулся, –заметила я, закипая от злости.

– Хорошо. Если ты не хочешь готовить сегодня, то будешьготовить завтра, – с презрением произнёс Владимир, засовывая продукты вмаленький послевоенный холодильник. Я была очень удивлена, что такиехолодильники ещё существуют и работают, а не выброшены на помойку.

– Я хочу домой, – на свой страх и риск прошепталая, ощущая, как на глаза выступают слёзы.

– А я не хочу это слышать! – отрезал Владимир и,бесцеремонно сняв трусы, плюхнулся в кровать, кивком предлагая мне лечь рядом.

– Сейчас иду, только окно закрою, а то комары налетят.

Сделав вид, что смирилась со своей участью, я подошла к окнуи, опершись о стул, залезла в карман висящих на нём брюк. Резким движениемдостав оттуда пистолет, я направила его на Владимира и процедила сквозь зубы:

– Я столько раз предлагала отпустить меня по-хорошему,но ты не хотел. Теперь получай по-плохому.

– Малыш, положи пистолет на место, – невозмутимосказал Владимир, растянув свои тонкие губы в улыбке. – Это не игрушка.Лучше отдай его мне.

Его спокойствие не могло меня не насторожить, но я не сразупоняла, в чём, собственно, дело.

– Я тебя сейчас застрелю, – дрогнувшим голосомпроизнесла я, сняв пистолет с предохранителя.

– А что я плохого тебе сделал? – Мне показалась,что Владимир нисколько не испуган, а, наоборот, забавляется.

– И ты ещё спрашиваешь, что ты мне сделал?! Да как утебя только язык поворачивается?!

– Элементарно. Алин, я, вообще, не пойму, зачем ты этоустроила?! Совсем недавно ты стонала от наслажденья, а сейчас собираешься менязастрелить. Заканчивай дурить. Это уже не смешно.

– Заткнись. В общем, слушай меня внимательно. Еслисделаешь всё, как я скажу, останешься живым. Если нет, то пусть земля тебебудет пухом. Мне нужны документы и ключи от машины.

– И что ты будешь с этим делать?

– Уеду в Москву, – немного заикаясь от волнения,ответила я.

– Ты уверена?

– В чём?

– В том, что ты уедешь в Москву?

– А какие с этим могут быть сложности?