— Нам надо зайти ко мне домой, чтобы собрать вещи, — сказала Мариша, и я, совершенно не выспавшись, немного удивилась такой постановке вопроса, но потом сообразила, что одна она домой идти боится.

— Чего ты придумала? — недовольно гудела я, когда мы прорысили по росистой травке к дому Мариши. — У тебя же не гарем мужиков, больше тебе опасаться нечего — запас-то их вышел.

— М-да? — неопределенно протянула Мариша и добавила совсем уж туманно:

— Кто их знает.

Мне оставалось только гадать, кого она имеет в виду, своих приятелей или типов, которые ей этих приятелей, находящихся в некондиционном виде, подбрасывают. Дверь мы открыли с некоторым трепетом, который оказался вполне оправданным.

— Только не это! — простонала Мариша и, приготовившись сползти по стенке, прошептала:

— Снова валяется.

В глубине души надеясь, что она ошибается, я вошла внутрь. Но там и в самом деле лежал мужчина в шелковых брюках и порванной на спине, но тоже шелковой рубашке. Вокруг него было раскидано с десяток булыжников, самый маленький из которых был размером с кулак. Неподалеку от головы пострадавшего гражданина валялся старинный чугунок, доставшийся Марише по наследству от какой-то ее прапрабабушки. Превозмогая страх, я наклонилась к пострадавшему и услышала слабый стон.

— Он жив, — обрадованно обернулась я к Марише.

Она мигом приободрилась и тоже подошла поближе.

— Это Рудик, — сказала она без тени сомнения. — Жаден до безумия и настырен до неприличия.

Это его основные качества. Я его посылала уже несколько раз, а он все лезет и лезет. Жаль, что убили тех, а не этого. Толку от него все равно никакого.

— Я бы на твоем месте тут не рассуждала, а радовалась, что судьба послала нам хоть одного живого свидетеля, — оборвала я ее. — И вообще, что тут у тебя валяется? Вроде бы уборку делали?

— Ах, это, — вздохнула Мариша. — Это пустяки.

Надо же было как-то о себе побеспокоиться, вот я и соорудила маленькую ловушечку. Трудно, что ли?

Всего-то и надо было, что сложить геологические образцы в чугунок и поставить его на дверь.

— Так это та коллекция, которую собирал твой брат? — припомнила я. — Ничего не скажешь, удачное применение ты для нее нашла. Экспонаты все как на подбор — увесистые. Как ты теперь объясняться со своим приятелем будешь?

— Может, он еще и не выживет, — равнодушно заявила Мариша, но к телефону пошла и «Скорую помощь» вызвала.

— Они спрашивают, что у него там? — крикнула Мариша от телефона. — Можешь их проконсультировать?

— У него на башке здоровая шишка и еще несколько поменьше, рваная рана на лбу, а еще он, наверное, дрался, потому что вся рубашка на спине порвана, но он мог и сам ее порвать, когда падал.

— Опять все мыть придется, — недовольно пробурчала Мариша, закончив общаться с врачами. — Он специально, что ли, поджидал, когда я порядок наведу? Не мог явиться до уборки? Насколько я его знаю, это вполне в его духе, просто не в состоянии не навредить. Скоро он в себя придет?

Я тем временем пыталась сообразить, кем она недовольна в большей степени, и отреагировала не сразу. Мариша успела еще кое-чего от себя добавить.

— Теперь еще и в больницу к нему ходить придется, а то эта скотина обиду затаит и специально на допросе наврет с три короба, даже если ему самому это во вред будет, все равно сделает, лишь бы мне насолить. Такой уж у него характер, — пояснила она мне. — Скажет, например, что никого не видел, ничего не помнит и вообще ни на что не жалуется. Они дело не заведут, а ведь он наш единственный свидетель. Передачи ему теперь носи. Апельсины и бананы он не ест, он, видите ли, гурман, а жрет исключительно всякую экзотику, которая стоит жутких денег.

Вот удружил мне мой благодетель, не мог кого-нибудь другого притащить.

— Может быть, ты напрасно на него взъелась, — возразила я. — Может быть, он их не притаскивает, а они сами приходят, а убийца их только караулит тут на лестнице. И может быть, твой Рудик после того, как получил по голове, изменится.

— Как же, жди, — мрачно сказала Мариша и так же мрачно уселась возле по-прежнему неподвижного Рудика на пол.

— А что он делал у тебя в квартире? — неожиданно осенило меня. — Как он сюда попал? Если ключи у него, то, может быть, он тех двоих и замочил?

А сейчас пришел за тобой, а только вместо тебя на него посыпались булыжники.

— Это не булыжники, — успела буркнуть Мариша, кидаясь вместе со мной обыскивать карманы Рудика. — Вот это, например, исландский шпат, а это — горный хрусталь, а это сера самородная.

Ключей мы при Рудике не обнаружили, но мое образование и словарный запас за это время существенно пополнились геологическими терминами.

— Значит, убийца не он? — разочарованно спросила меня Мариша.

— Не знаю, — чистосердечно призналась я, делая громадное усилие, чтобы не начать в отчаянии клочьями рвать волосы: мне все эти Маришины любовники, пробиравшиеся к ней, чтобы умереть, порядком надоели. — Может, другой унес.

«Скорая помощь» против ожидания приехала вовремя, то есть если бы дело шло о сердечном приступе у какого-нибудь пенсионера, то я бы так не думала, но в нашем случае спешить особой нужды не было. Рудик лежал тут уже не первый час, не протестуя против этого, и еще сорок-пятьдесят минут дела не решали. Избавившись от Рудика, мы стали ждать визита Доронина. Ожидание было тем томительней, что мы не знали, чем нам заняться, так как по телевизору в ранний час показывали серые и приятно шуршащие помехи, видик не работал, книг Мариша дома не держала, а приступать к уборке мы избегали из-за суеверного ужаса и опасения смыть важные улики.

— Давай рассуждать, — предложила Мариша, и я покорно кивнула головой, не в силах придумать какое-либо другое занятие.

— Предположим, — бодро начала Мариша, — предположим, что наши друзья решили нанести визиты в этот дом после того, как некто позвонил им и предложил прийти сюда. Может быть, им было сказано, что со мной произошел несчастный случай и нужна срочная госпитализация. Это объясняет, почему они все явились без цветов, конфет и прочих элементов ухаживания.

— Они у тебя в гостях всегда появлялись с цветами? — с легкой завистью спросила я.

— Ну, не всегда, — заметно смутилась Мариша, — но с пустыми руками я их не приветствовала, поэтому они их старались занять хоть чем-нибудь.

Значит, они так торопились, что даже забыли об этом.

— И что нам Это дает? — вяло поинтересовалась я.

— Ничего, — по-прежнему бодро ответила Мариша, а я окончательно скисла и спросила:

— А что все-таки с ключами? Твои любовники сюда как-то попадали.

— Теперь мы знаем, что ключи с красным бегемотиком и ключи с фаянсовой бабочкой никуда не пропадали, а валялись у меня дома. И моя связка с металлическим кроликом тоже на месте. Как ни крути, остается две версии. Первая заключается в том, что был сделан дубликат, и тогда найти его обладателя вообще представляется делом невозможным, и вторая, что преступник пользуется оставшейся у Мишки связкой с сиреневым пуделем. В этом случае можно будет найти концы, спросив у самого Мишки, куда он его дел.