раз она так засиделась, что потом несколько дней мучилась с насморком. Тот случай запомнился надолго, поэтому она опять завалилась в кровать. Рядом с собой, на тумбочку, поставила полуторалитровую бутылку с квасом. И так собиралась провести весь день.

Это был её выходной день. Никуда не нужно было спешить. Можно было до вечера погрузиться в телефонную вселенную и не вставать с постели. Чудненько! Дальше собственного носа она в этот день не хотела ничего видеть. Жара давила и убивала все живые мысли.

А жители поселка продолжали тихо мучиться от жажды. Кардий старался изо всех сил прокачивать красные реки. Войско Эпидермиса вянуло как сорванные цветы. Желчь мстительно брызгала своим ядом в кишечный тоннель. Но там было пусто. Только отряды микробиоты корчились в конвульсиях от голода и жажды.

Но никто большую Люсю не смел потревожить. Никто не решался повлиять на нее. А она будто ничего не чувствовала и обо всем забыла. Уткнулась в свой телефон, подтянув ноги к подбородку, и носилась в своих мыслях по дальним далям.

— Нет, так дело не пойдет, — прогудел решительно Гипоталамус, тем самым разбудив Сплюшку. — Надо спасать жителей нашего поселка. Иначе все зачахнут и заболеют. А мне потом с каждым возиться. Не дай Бог, случится сбой в нашей системе. Неизвестно, чем это закончится.

— Что же ты придумал, папочка? — пропищала сонная Сплюшка.

— Буду просить сестер Манус, чтобы они посильнее вспотели. И тогда, думаю, большая Люся обратит на них внимание и захочет смочить их водой. А уж если она оторвется от телефона и встанет, то уж наверняка почувствует, что пора выпить воды. И еще нам поможет Шпунок.

— Ой, что это ты перешел на украинскую мову? Шпунок — это же желудок?

— Да, именно он нам сейчас должен помочь. И я с ним переговорю. Он должен подать большой Люсе сигналы, на которые она непременно отреагирует. Пора действовать!

Сплюшка соскочила с живота Гипоталамуса, где обычно мирно подремывала, и радостно захлопала в ладоши.

— Правильно. Правильно. Мы должны поднять на ноги большую Люсю и оторвать от телефона. Давай, папочка, действуй!

Гипоталамус выглянул в слуховое окошко и увидел, что Шпунок усиленно стирает со стенок капли желчи, долетевшие даже до его дома. Он всегда следил за чистотой, чтобы в любой момент быть готовым к приему пищи.

— Послушай, Шпунок, прошу тебя, подай сигнал большой Люсе, что пора ей позавтракать. Намекни ей. Только не сильно, чтобы не напугать ее коликами. Но чтобы она поняла твою тревогу.

— Не знаю, получится ли? Поймет ли она слабые намеки? — засомневался Шпунок. — Воспримет ли их?

— Воспримет, воспримет. Она же добра желает жителям поселка. Просто она обо всем забыла. Она все поймет. А ты времени не теряй. Начинай уже! — нетерпеливо скомандовал Гипоталамус.

Шпунок быстро подчинился команде и послал легкий болевой укол. Большая Люся ойкнула. Что это? Откуда? Почему? Она взглянула на часы и ужаснулась. Они показывали уже два часа дня.

— Вот это да! Что же я творю! А я еще не завтракала. Воду не пила. Жителей любимого поселка не кормила, не поила. Да что же это со мной? Неужели так действует на меня жара? Нет-нет, надо взять себя в руки.

Большая Люся сбросила ноги на пол, нащупала тапочки и прямиком отправилась… Куда? Нет, не на кухню. Она отправилась сначала в душ. Ей хотелось, чтобы он освежил ее и настроил на деловой лад. И, конечно, поднял настроение. Из-за жары настроение было на нуле. Она даже Гипоталамуса сегодня не поприветствовала. Вот ведь как. А лучше приятной встречи с водой ничего не придумаешь.

Весело напевая, большая Люся крутилась под струями воды. Падающая на плечи, на волосы, на грудь вода ободряла, стряхивала тяжесть и грусть, давала каждой клеточке столь желанную прохладу и насыщение. Она включила радио в душевой кабине для усиления эффекта, мурлыкала от удовольствия и улыбалась. Чуть погорячее, чуть похолоднее. До чего приятно телу. И через 10 минут, посвежевшая, повеселевшая, большая Люся чуть не бегом понеслась к холодильнику, доставая оттуда все заготовки. Потом — к плите, потом опять к столу. Успела между делом выпить полтора стакана очищенной водички. И уселась, наконец, за стол завтракать. В полуулыбке, широко улыбаться мешал жующий Оз, хозяйка поселка поглощала салат из редиски с огурцом и тыквенными семечками, заправленным льняным маслицем и любимым бальзамическим соусом. В животе стало появляться приятное насыщение. Потом съела яичко. Через минуту Люся уже наливала в чашку заваренный иван-чай, добавляя в него остывшую кипяченую воду, чтобы не обжечься. Левая сестра Манус потянулась за кусочком черного хлеба, на который правая сестричка уже готова была положить добрый кусок легкого сыра. Оставалось только добавить к завтраку кусочек красной рыбки, и можно было заканчивать. Ах, да, она забыла про миндальные орешки. Где же они? А, вот, в пиалочке. Ну достаточно, теперь уж точно завтрак окончен.

В этот момент большая Люся размышляла уже совсем иначе, чем после пробуждения утром. Теперь она рассуждала так, раз жара не собирается никуда уходить, не терять же выходной день под кондишином с его несвежими выхлопами? Надо ехать на речку. Даже не на речку. Там сейчас народу полно. Поеду-ка я на водохранилище. Оно образовалось от выработанного карьера. Там и вода всегда чистая, и народу поменьше, и почти нетронутая природа дарит свою красоту. Большая Люся мысленно уже плыла по водной глади. И не заметила, как почти на автомате схватила литровую бутылку воды, орешки, какие-то фрукты, села в свою машину и унеслась в даль.