— Беккарис Брулло! — воскликнула Бьянка. — Но с какой стати он возвращается домой среди ночи, подобно бродяге или вору?

— С какой стати! С какой стати! Преступные авантюристки! — разорялся старик, поднимаясь по верёвке. — С такой стати — чтобы не попасться на глаза врагу.

— Какому врагу? — изумилась Аглая.

— А у вас что, глаз нет? Вы не видите, что вокруг вас происходит? — заорал на неё Беккарис Брулло.

Бьянка огляделась. Ночь выдалась тёмной, и света от фонарика было явно недостаточно. Аглая тоже смотрела во все глаза и тоже ничего не увидела.

— Помолчите немного! — шикнула она на продолжавшего ворчать совладельца. — Мне кажется, я слышала что-то не совсем обычное…

Беккарис Брулло замолчал, и все трое навострили уши.

С тёмного луга до них отчётливо донеслись странные звуки: хрипение, бульканье, какой-то рокот…

— Дракон… — прошептала Бьянка, окаменев от страха.

— Нет, это кто-то храпит, — сказала Аглая.

— Вот именно! Враг! — уточнил Беккарис Брулло. — По счастью, он сейчас спит. А вы мне чуть его не разбудили со своей проклятой ловушкой!

— Что ж, значит, у него крепкий сон, — заключила, приободрившись, Бьянка. — Пойдём и мы досыпать. Утро вечера мудренее.

Аглая проснулась первой и, поглядев в окно, убедилась, что уже полдень.

— Недурно поспали! — воскликнула она, лениво потягиваясь. — Впрочем, и легли мы вчера не рано. — И она пошла на кухню готовить завтрак.

Между тем какая-то тревожная мысль не давала ей покоя, как будто она забыла о чём-то важном, но о чём — никак не могла сообразить.

— Наверно, пустяк, иначе бы я вспомнила, — заключила она.

Успокоившись, она выпила чашку молока, ещё одну чашку шоколада и съела тринадцать печений. Потом сварила кофе и спустилась к низу ствола, чтобы отнести чашечку Бьянке.

— Проснись, соня! — весело позвала она подругу.

— Что? Враг? Уже проснулся? — спросила Бьянка, не открывая глаз.

— Враг! Так вот о чём я должна была вспомнить! — вскрикнула Аглая и, выпустив из рук чашку так, что весь кофе оказался на спальном мешке Бьянки, кинулась наверх к своему наблюдательному пункту.

Внизу враг уже приступил к действиям. На самом деле это была целая орава дровосеков: человек девять или десять дюжих бородатых дядек, вооружённых пилами, ножами, топорами и кувалдами, уже повырубили вокруг все мелкие деревца и кустарники, вместо которых виднелись теперь только аккуратно разложенные вязанки. Начали они ещё на рассвете, но подруги спали, как всегда, очень крепко и потому до сих пор не всполошились. Теперь дровосеки собрались вместе и глазели на дуб, в то время как их начальник производил какие-то расчёты на листке бумаги.

— Пила понадобится десятого размера… — бормотал он. — Но вначале надо сделать зарубки топором…

— Начальник, — спросил его один из бородачей, — в какую сторону будем валить: на запад или на восток?

— Лучше на восток, — предложил другой. — Тогда дерево упадёт прямо на наш грузовик и нам не придётся потом его перетаскивать.

— Болван! Такое большое дерево превратит наш грузовик в лепёшку. Лучше на запад: там место ровное — ничто не помешает. А потом расколем его на куски, обрубим ветки и погрузим по частям…

«Наше дерево! На куски!» — подумала Аглая, и мурашки пробежали у неё по спине.

Быстрее молнии помчалась она к Бьянке, потом к детям и четвероногим, потом к Беккарису Брулло.

— Надо организовать оборону! — кричала она. — Они не должны застать нас врасплох!

И, когда четверо дровосеков приблизились к дереву, чтобы сделать на нём первые зарубки, сверху тотчас же обрушился целый град орехов и косточек, в один момент уложивший их наповал.

— Остолопы! — кричал начальник. — Слыхано ли, чтобы дать себя уложить каким-то белкам.

Между тем четверо малышей скакали, как обезьяны, с ветки на ветку, не спуская глаз с противника и держа его под постоянным прицелом.

— Вставайте, олухи! — приказал начальник дровосеков.

Но именно в этот момент полетевший с дерева колючий каштан впился прямо в мясистый начальничий нос.

— Прокля… — завопил тот, пытаясь отодрать от носа странный снаряд.

Но тут пять индийских фиг пронеслись со свистом мимо его ушей, а шестая угодила в самую макушку.

— Проклятущие белки! — взвыл начальник. — Надо, чтобы они немедленно убрались с дерева! Живо! Разводите костёр! Дым быстро выкурит их отсюда.

Но Бьянка уже стояла наготове возле кранов, и, как только языки пламени поднялись на достаточную высоту, гидравлическая установка синьора Челье обрушила на врага такой водяной шквал, что от костра осталось одно мокрое место, да и сам вражеский лагерь оказался смытым в несколько мгновений.

— Так, значит, это не белки! — закричал начальник дровосеков, собирая своих людей, теперь уже для настоящего штурма.

Не прошло и пяти минут, как вся орава бросилась к дереву с воинственными криками и зловеще поднятыми топорами.

— Пим! Пум! Пам! — сказало ружьё Беккариса Брулло.

Семеро нападавших получили по ногам, а восьмой, пустившийся наутёк, — по мягкому месту.

— На абордаж, ребята! — всё больше свирепея, кричал начальник.

«Ребята» снова приступили к дереву. У Беккариса Брулло закончились все боеприпасы, зато Аглая отыскала свою старую пращу и теперь без промаха разила врагов кокосовыми орехами, которые ей едва успевали подносить четверо малышей. Поражённые в грудь, лесорубы падали на землю, но тут же поднимались снова, чтобы продолжать штурм.

Битва длилась до заката. Между тем на дереве до сих пор не было ни царапины. С наступлением темноты неприятели отошли за холм и стали держать военный совет.

Защитники дерева тоже собрались вместе, чтобы решить, что делать дальше.

— Здесь нужно что-то из ряда вон выходящее, — сказала Аглая, — что-то, что навсегда отвадило бы их от этого луга.

Поздно ночью Бьянка услышала под деревом шорохи. Враги вернулись: на этот раз с лестницами. Вместо того чтобы штурмовать дерево, они решили захватить его защитников ночью, когда те уснут.

И вот первый дровосек стал подниматься на дерево по лестнице.

Он долез почти до середины, когда большой тёмный ком шлёпнулся сверху ему на плечо. Демонический голос проорал нечто несусветное ему в уши, а острые когти немилосердно впились прямо в шею.

— Помогите! Дьявол!