"Дура, не смей. Врежь ему, желательно в глаз, и заканчивай нервотрёпку" — развеивала вторая достаточно компетентная сторона, которой я обычно придерживаюсь.

И почему только я слабачка, хочу слушать одну "не умную сторону"?

— Зачем мне другие девушки, когда ты рядом? — обжёг он меня дыханием.

Я стоически продолжала обороняться. Моё спасение — грубость!

— Не неси чепухи Ефим, я не рядом, — попыталась толкнуть его, однако усугубила ситуацию, коснувшись и почувствовав притягательное тепло парня. — Я совсем не рядом!

— А сейчас? Ты хочешь быть рядом?

— Не хочу, — отрицала я как могла.

— Хочешь, я не слепой, иди ко мне, и мы забудем то нелепое прошлое, в котором не вместе, — пообещал Ефим, влажными губами касаясь моей щеки.

Почему он вечно провоцирует меня на поцелуй? Ему нравится издеваться?

Нет! Это надо срочно остановить. Потом я не смогу бороться, голова итак в тумане, а когда меня накроет волной, я утону.

— Ты чудовище, — едко высказалась я, признаюсь, далось мне нелегко. Я ведь его таковым не считала. — Постоянно соблазняешь меня, пользуешься, а следом бросаешь как ненужную вещь. А я человек, мной нельзя так пренебрегать. Я не желаю быть использованной, не желаю видеть тебя, убирайся, — набравшись смелости, я влепила ему громкую и вероятнее всего больную пощёчину.

Ефим не сдвинулся с места, он замер, пробуя полученную боль на вкус. Голова его лишь немного была отведена влево, из-за удара. Парень смотрел в одну точку и молчал, думал. О чём? Потёмки.

Хотелось попросить прощения за произошедшее, я успела несколько раз обругать себя и отвесить мысленных подзатыльников, но так же как и он не произнесла ни звука. Я искала пути к отступлению. Если резко толкну Ефима и убегу, у меня получится успеть запереть дверь своей комнаты и не выходить до завтрашнего утра? А что если ударить? Взять что-нибудь тяжёленькое и врезать ему по голове? Наверное, это будет считаться покушением, не хочу связываться с законом. Что ещё можно придумать в таком безвыходном положении? Ума не приложу.

— Значит ты белая и пушистая? — подал хриплый голос Ефим, но прочистив горло, он сразу вернулся в нормальное русло, — Саша не нарывайся на неприятности.

Ответила бы я тебе, есть у меня на это высказывание одно популярное выражение, но не буду. Засмеёт ведь.

— Хорошо Ефим, я пойду к себе, и обойду главную неприятность в моей жизни, — ляпнула я, только больше зля парня.

— Смелая раз так разговариваешь со мной?

— Немножко, можно я всё-таки пройду?

— Стой на месте мелкая сучка, — ладонью коснувшись моего плеча, он пригвоздил меня к стене.

Сердце активизировалось, и не понятно в честь чего именно — страха или романтического чувства.

— А тебе получается можно называть меня сучкой? Я, верно, услышала? — старалась быть смелой я. Не хотела показывать, что этот взбешённый индюк на меня как-то не так влияет.

— Мне можно всё.

— Вот как заговорил, а я думала ты приличный человек, — взялась я читать ему морали. — Правильно моя мама насчёт тебя говорила, а я не слушала.

— И что же говорила обо мне твоя злобная мамаша?

— Уверен, что готов услышать?

— Бояться здесь надо только тебе Сашуль, — положил он и правую ладонь мне на плечо, теперь я была полностью в его власти.

— Она сказала мне: что Емеля жалкий музыкантишко, который будет играть только в переходах и метро, ни на что большее он не годен. — К своему стыду я процитировала маму. Потом тысячу раз естественно пожалела. — Ему будут бросать в ноги копейки, а он будет радоваться им, как первому пришествию. Твоя музыка никому не нужна!

Ефим криво улыбнулся.

— Ты не слышала мою музыку, — прошептал парень. — Хочешь послушать?

Он не знал, но я слышала, как Ефим репетировал в школе с другими парнями. Его вокал, игра на пианино свела меня тогда с ума. Композиция была настолько душещипательна, что я прорыдала весь вечер, думая о словах в песне. А на утро он лично поинтересовался, что не так с моими опухшими красными глазами.

— Засунь свою музыку себе в задницу Ефим, она не заслуживает места лучше, — впервые за всю свою жизнь я ухмыльнулась.

— Вот значит как, так заговорила птичка? Думаешь самая смелая? Поверь, я сломаю тебя во всех смыслах, — его крепкая ладонь обхватила мою шею, он притянул меня к себе и поцеловал.

Я не смогла сопротивляться. Когда его губы касались моих губ я и правда ломалась, отдавая свою волю Ефиму. У меня никого кроме него не было, и я наивно полагала, что Ефим единственный кому удастся приструнить меня. Он самозабвенно целовал меня, касаясь шеи, а я позволяла себе трогать его обнажённую кожу на животе. А потом он резко оттолкнул меня.

Я огорошено смотрела на парня, не понимая, что сделала не так. Губы горели огнём, целуя меня, он ухитрялся кусать, и заставил их сильно покраснеть.

— В последний раз детка, — назвал меня Ефим, так же как и остальных, я потеряла свою особенность, — как только учёба закончится, и наступят каникулы, я исполню твоё желание. Пропаду с твоих радаров.

— В смысле? — пыталась отдышаться я. Подумала, он пытается меня напугать.

— В коромысле, — передразнил меня Ефим, достал первую попавшуюся майку и надел её, чтобы больше не баловать меня, — я уеду.

— Куда?

— Как и хотел, в штаты, там я докажу всему миру какая я бездарность, и ты первая в списке. — С укором произнёс Ефим. — Детка ты будешь локти кусать, когда услышишь мои песни и узнаешь о моей популярности, но тогда я стану для тебя вне зоны доступа.

Зачем он мне это всё говорит?

— Ты главная кто сомневается во мне, я докажу обратное, — обещал Ефим, ему было важно вдолбить мне в голову, что я не права.

Я не спорила. Осознала как задела самолюбие парня, обидела.

— Ефим, — попыталась я заговорить, — я вовсе не считаю тебя, — хотела сказать "бездарным", чтобы оправдаться, но он мне не дал.

— Сашуль мне плевать с высокой колокольни, что ты там считаешь. Кто ты такая? Ну, кто? Скажи? Девочка из школы, где мне выпала честь отучиться год? Сводная двоюродная сестра? Боже мой, да я с местной собакой бродяжкой общался больше чем с тобой, так что не зазнавайся, — бросил он мне, — выйди отсюда, и дай мне собраться на встречу.

Я хотела просить прощение, уверять, что не считаю сказанные слова истиной в первой инстанции, но когда его терпение кончилось, Ефим схватил меня за шкирку и вышвырнул как ненужного котёнка за