рамках борьбы хорошего с еще лучшим. Бывают, конечно, слушания с криком, с истерикой, но касаются они в основном частных вопросов, для власти не очень опасных.

Андрей сразу же нарушил правила. Он заговорил об опасности для судьбы центра города тех новых упрощенных регламентом его охраны, которые только что были представлены на обсуждение. Андрей начал с неожиданного вопроса, обращенного к сидевшим в президиуме чиновникам:

— Офисы, гостиницы, деловой, чиновный центр — это все прекрасно. А что будет с людьми?

Его не поняли.

— Какими людьми?

— Обычными, которые живут в старых петербургских домах, что в самом центре и поодаль от него. По большей части, в коммунальных квартирах. Да-да, огромное количество горожан по-прежнему живут в «Петербурге Достоевского» — без водопровода, канализации и других коммунальных благ, гарантированных конституцией. Я нисколько не преувеличиваю, вы все, сидящие здесь, знаете это не хуже меня. Получается заколдованный круг: купить себе новое жилье эти люди не в состоянии, поэтому вынуждены жить в таких скотских условиях. Когда-то они жили надеждой на городскую очередь, но теперь она растаяла, как призрачное видение. Власть давно отказалась от обязательств по отношению к своим гражданам, предоставив событиям развиваться естественным путем — как получится. Хорошо — предоставить этим людям отдельное жилье власть не может — но провести ремонт в старых домах, сделать жизнь пожилых людей хоть сколько-нибудь сносной — разве это ей не под силу?

Мы знаем, что ценность исторического центра Петербурга как единого целого превосходит ценность его отдельных памятников, даже самых выдающихся. Ведь только поэтому город включен в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Других городов, подобных нашему, в России нет. Но вместо того, чтобы сохранить это богатство, мы с завидным постоянством уничтожаем его. Посмотрите, даже на неприкосновенном Невском проспекте разрушено несколько зданий, я уж не говорю о Литейном, Вознесенском, Лиговском и Московском проспектах, где прекрасные исторические дома буквально разобраны по кирпичику. Неужели никто не видит, как в этот удивительный по красоте мир вползают агрессивные ультрасовременные постройки? Купол гостиницы «Ренессанс Балтик» на Почтамтской улице исказил панораму Исаакиевской площади. Комплекс «Серебряные зеркала» на Петроградской сделал то же самое с Петропавловской крепостью!

Андрей волновался, было видно, что он много раз думал о том, что говорит сейчас, и это не просто слова — это его выстраданные мысли, его душевная боль.

— За последние сто лет над Петербургом словно бы дважды взрывалась нейтронная бомба — в Гражданскую войну и в блокаду. Население вымирало, здания оставались нетронутыми. Приезжали другие люди, и город вновь начинал жить. Перенос столицы в Москву в 1918 году тоже пошел на пользу городу — сберег почти всю старую застройку. В советские годы Ленинград считался провинциальным, на шедевры современного зодчества средств не хватало. Не было даже динамита для сноса старых церквей. Поэтому жилищное строительство велось на окраинах. От Обводного канала до Невского и от Александро-Невской лавры до торгового порта город остался почти таким же, каким он был в 1917 году. К сожалению, дома, как и люди, стареют…

В Петербурге насчитывается более одного миллиона квадратных метров аварийного жилья. Основной его объем расположен в исторической части города, это дома дореволюционной застройки. Эти здания хоть и кирпичные, но основные несущие конструкции — деревянные. Им по сто, сто-пятьдесят, а то и по двести лет. Подвалы в них, как правило, затоплены, лестницы в аварийном состоянии, балконы валятся прямо на глазах. Я занимался этой проблемой и хорошо знаю: был «недоремонт», или его отсрочка, короче, дома не обслуживались. Но какие бы ни были причины, люди ведь должны жить по-человечески!

Отремонтировать и расселить нужно огромное количество квадратных метров, потратить много времени, сил и средств. Но делать это надо! В аварийных домах живут люди с низким уровнем жизни, часто социально неблагополучные. Что же, мы будем ждать, когда эти дома рухнут и проблема разрешится сама по себе?

Выступление Андрея я запомнил в мельчайших подробностях практически дословно, потому что много раз возвращался к нему мысленно, анализировал, сопоставлял. Меня волновала эта проблема лично, ведь я профессиональный строитель, много лет живу в этом прекрасном городе и чувствую свою ответственность за все, что здесь происходит.

Дальше Андрей говорил о том, что правила застройки, включая регламент охранных зон исторической части Петербурга, для того и создаются, чтобы согласовать в этом деле интересы всех слоев общества, чтобы эти правила устраивали каждого. Регламентацию строительного процесса необходимо максимально детализировать, как это предусмотрено международными нормами, которые исключают малейшее ущемление интересов жителей — тех самых «обычных людей», которые и составляют большинство населения мегаполисов. Такая регламентация должна распространяться и на высоту новых зданий, и на особенности строительства в петербургских грунтах, и на сохранение рядовой застройки, и на благоустройство дворов, и на общие требования к архитектуре новых построек, на так называемый «код среды».

Андрей закончил свое выступление тем, с чего и начал. Он напомнил, что Петербург — это его люди, те, кто из поколения в поколение обживали невские берега и создали здесь неповторимую архитектуру великого города. Без этих людей город умрет.

Ему даже не пытались возражать. Докладчик что-то говорил об опыте европейских городов, но Андрей убедительно доказал, что это сравнение неуместно — по всем параметрам!

— Неужели вы не видите, что сегодня в исторической части города жителям очень непросто. Главная задача — облегчить им жизнь, но в то же время сохранить дух города, ведь это достояние всего мира…

Он сказал все, что надо — резко, бескомпромиссно, аргументированно. Добавить к его выступлению было нечего, возразить тоже. Мы выходили с Андреем из зала, и я по разговорам вокруг пытался определить, как наши представительные граждане толкуют только что прозвучавшее выступление. Но не определил, потому что разговоров на эту тему не было. Андрею улыбались, приветствовали, давая понять, что поддерживают его позицию, но вслух не высказывались.

— Похоже, здесь, как у Грызлова в Думе — не место для дискуссий, — поделился я с Андреем своими соображениями.

— А где же место? — с горечью спросил Андрей. — Опять на кухне? Увидев, что я подвожу его к машине, сказал:

— Пойдем пешком. Когда я смотрю на Невский — голова отдыхает…

Я с радостью отпустил машину.

Домой нам по дороге. Мне — на Большую Морскую, Андрею — на Исаакиевскую площадь. Зашли в Елисеевский магазин, он тогда еще был открыт. Андрею понадобилось купить его любимое селедочное масло, а я попутно прослушал небольшую лекцию о знаменитом