Он защищал культурные ценности своего родного города — цикл передач на канале «Культура» под названием «Время и место» с огромным вниманием смотрела вся страна. А роли в кино! А работа в Общественном Совете города, актерский курс в театральном институте… Нужно было найти время, чтобы писать книги. Свою первую пьесу он назвал «Александрия». На конкурсе, посвященном 300-летию Петербурга, она заняла почетное третье место. Его следующая повесть — «Похороны царя» была опубликована в журнале Нева»: это художественно-документальное повествование о похоронах царской семьи, и о своей собственной судьбе, и о судьбе своего поколения. Он писал: «…Это событие, задуманное в стране как всеобщее покаяние, стало для меня личным — оно стало поводом к осмыслению, откуда я родом сам и «что мне Гекуба?» Это приходит само по себе, когда вдруг возникает потребность найти свои корни. Может быть, просто рубеж веков влияет на людей. Это как вспышки на солнце — слишком много впечатлений, и человеку необходимо излить душу, получив своего рода очищение…»

Глава третья

В защиту города и человека

Я много раз встречался и беседовал с Андреем Толубеевым — в самое разное время и при самых разных обстоятельствах. Все эти встречи для меня — как маленькие кирпичики, из которых выстроен дорогой мне образ. И все же об одной из них хочется рассказать особо — она характеризует Андрея как человека в высшей степени сострадательного и справедливого, раскрывает его общественный темперамент.

Повестка дня того памятного заседания Общественного Совета города состояла из одного пункта: «Обсуждение охранных зон в историческом центре города». Андрей припоздал к началу заседания — докладчик уже развешивал какие-то разноцветные схемы с красными, зелеными и синими пятнами, не очень понятные графики с цифрами и кривыми. Можно было догадаться, где Нева, стрелка, Васильевский… Но одно обстоятельство было ясно всем — заседание обещает быть крайне скучным. Я увидел Андрея у двери, махнул рукой, приглашая к себе.

— Я прямо с репетиции — полушепотом сказал Андрей, — чуть-чуть опоздал…

— Да зачем ты торопился? — спросил я. — Мог и вообще не приходить, на мой взгляд — дежурное мероприятие…

— Для тебя, может, и дежурное, — неожиданно резко ответил он, и я даже вздрогнул от этой резкости, так это было нехарактерно для Андрея. Заметив это, он поспешил исправиться: — Извини, Константиныч, я не хотел тебя обидеть…

Докладчик не спеша, обстоятельно и монотонно рассказывал, что историческую часть города планируется постепенно сделать деловым центром. Здесь будут располагаться офисы богатых фирм и крупных корпораций — своих и зарубежных, инвестирующих капиталы в развитие города, в реставрацию дворцов и памятников. Новый строительный регламент, сообщил докладчик, в основном ограничивает высотность новых зданий, которая может увеличиваться по мере удаления строительства от центра города. Более детальная регламентация, по его выражению, «не отвечает интересам инвесторов», которых необходимо стимулировать свободой творчества, если мы хотим как можно скорее привести город в порядок.

— Сделать это можно только за счет инвестора, у города на эти цели средств нет, — подчеркнул докладчик.

Я сразу понял, о чем идет речь: новый регламент охранных зон — это дополнительная приманка для тех деловых ребят, которые всегда готовы любой архитектурный шедевр перепрофилировать в «доходной дом», преобразив его в примитивный новодел, заодно покорежив соседние здания. Чем это грозит городу, я уже тогда мог представить достаточно отчетливо, по опыту нашей театральной стройки. Мы тщательно исследовали грунт, на который предполагали поставить здание учебной студии, и выяснили, что даже для такой маленькой «избушки» нужен сложный фундамент. Лишь на глубине шестнадцати метров залегает твердая порода — суглинки, на которые можно опереться. Осложняют ситуацию и близкие грунтовые воды, и река Фонтанка, уровень которой постоянно «пляшет». Поэтому проект можно осуществить только с учетом многих и многих параметров и дополнительных исследований.

Понимая, что другого выхода нет, мы именно так и сделали: здание театральной студии у нас как бы «парит» в воздухе: мы отказались от первого этажа и ленточного фундамента. Вместо этого поставили опоры и уходящие глубоко в землю шестнадцатиметровые буронабивные сваи. Кроме того, мы старались применить щадящую технологию по отношению к существующим зданиям БДТ, чтобы не пошли трещинами стены театра, которых и так было достаточно: набережная, забитая транспортом, делала свое черное дело. Почти сто лет не было капитального ремонта театра, и главное — не было усиления фундамента. Наверное, точно так же повели бы себя любые профессиональные и ответственные строители. Увы, далеко не все из наших коллег готовы взваливать на себя подобную ответственность. Те самые «деловые ребята», чьи изыскания сводятся в основном к тому, чтобы как можно больше «срубить бабок», не станут забивать себе головы особенностями петербургских грунтов. И наказание за это наступает мгновенно — разрушаются соседние здания — памятники великих зодчих. К сожалению, конкретных примеров более чем достаточно…

Очертания Петербурга девятнадцатого века удивительным образом совпадают с областью распространения слабых илистых грунтов — донных осадков древнего Балтийского моря, которые многометровой толщей залегают под слоем поверхностных песков. Эти слабые грунты накладывают отпечаток на все строительство в городе и делают специальность геотехника особенно важной. В самом деле — легко ли строить на грунтах, способных при незначительном воздействии переходить из вполне приличного твердого состояния в сметанообразное, напоминающее вязкую жидкость? Относительное благополучие старой застройки объяснялось ограничением нагрузки, передаваемой от здания на грунты: высота зданий не должна была превышать карниза Зимнего Дворца. Тем не менее, печальной закономерностью для центра города являлись деформации старой малоэтажной застройки в зоне примыкания к ней зданий с повышенной этажностью. Современное строительство в центре с его тенденцией к дальнейшему повышению этажности и к использованию подземного пространства является еще большим фактором риска по отношению к исторической застройке.

Строительство и реконструкция в среде исторической застройки на слабых грунтах относится к самой высокой категории сложности. Без участия специалиста-геотехника вместе с архитектором и конструктором на всех стадиях строительного процесса (предпроектной проработки, проектирования и строительства) нечего и думать об успешной стройке Петербурга.

Примеры тому — в самом центре великого города. В доме номер пятьдесят три по Невскому проспекту появились трещины. Причина — строящиеся рядышком корпуса гостиницы «Коринтия Невский Палас» на месте домов пятьдесят пять и пятьдесят девять. Все эти дома оказались в аварийном состоянии в начале девяностых из-за строительства подземного гаража в отеле. Постепенно здания пришли в такое состояние, что уже не подлежали восстановлению. Их