О боже. Я резко останавливаюсь. В коробе звенят серебряные монеты. Смотрю на девушку – ее медная кожа побледнела от ужаса.

– В чем дело? – спрашиваю я стражников так беззаботно, как только могу.

Один скрещивает руки, огромные, как стволы деревьев.

– Ищем беглянку. Никто не выйдет отсюда, пока не найдем.

– Простите, – я низко кланяюсь. – Мы подождем внутри.

Проклятье. Разворачиваюсь и иду к прилавку, окидывая взглядом творящийся на рынке хаос. Если все выходы перекрыты, нам нужен новый план. Надо найти другой способ…

Стоп.

Я уже почти вернулась на рынок, как вдруг поняла, что девушки нет рядом. Оборачиваясь, вижу, что она застыла перед стражниками, сжимая перед собой дрожащие руки.

Ради богов!

Открываю рот, чтобы шепотом позвать спутницу, но понимаю, что не знаю ее имени. Я рисковала всем ради незнакомки, а сейчас из-за нее нас убьют.

Пытаюсь отвлечь стражников, но один уже тянется к ее капюшону. Времени не остается, я хватаю металлический прут и делаю выпад.

– Пригнись!

Девушка падает на землю. Я замахиваюсь посохом и бью стражника в голову. Отвратительный треск разносится в воздухе, когда он валится в грязь. Прежде чем второй успевает обнажить меч, бью посохом ему в грудь. От быстрого удара в челюсть он падает без сознания в красную пыль.

– О небеса! – ругается девушка, как истинная аристократка. Складываю посох и понимаю, что она права: о небеса. Я напала на стражников. Теперь нас точно убьют.

Я представляю ярость Тзайна, когда мы срываемся с места и летим по торговому кварталу.

Ничего не испортить. Войти и выйти. Разве этот план подразумевал помощь преступнице?

Мы несемся мимо выкрашенных синим домов, а два отряда королевской стражи дышат нам в спину. Их голоса приближаются, а лязг сапог оглушает. Солдаты с обнаженными мечами всего в нескольких шагах от нас.

– Знаешь, где мы? – спрашиваю я.

– Кажется, – выдыхает она с распахнутыми от ужаса глазами, – мы недалеко от трущоб, но… Сюда!

Она вырывается вперед, всего на шаг, чтобы указать путь. Я следую за ней, мы бежим по мощеным улицам, расталкивая торговцев, возмущенных нашей гонкой. Кровь во мне кипит, а под кожей разгорается пламя. У нас не получится. Нам не уйти.

«Тише, – слышу я в голове голос Мамы Агбы и заставляю себя сделать глубокий вдох. – Будь находчивой. Используй свое окружение».

В отчаянье я изучаю улочки торгового квартала и, завернув за угол, вижу штабель деревянных бочек. Сойдет.

Я размахиваюсь и изо всех сил бью посохом по нижней. Первая бочка падает на землю, а за ней начинают катиться остальные.

Крики стражников разносятся в переулке, когда бочки сбивают их с ног. Эта уловка позволяет нам достичь трущоб и перевести дыхание.

– Что теперь? – глотая воздух, спрашивает незнакомка.

– Ты не знаешь, как отсюда выбраться?

Она качает головой, смахивая пот, струящийся по лицу:

– Я никогда не бывала в этой части города.

Издалека этот квартал выглядит как необычный лабиринт, но вблизи представляет собой паучью сеть из жалких домишек. Перед нами – десятки узких переулков и грязных улиц, но выхода не видно.

– Сюда, – я указываю на улицу, уводящую прочь от квартала торговцев. – Если это путь к центру, по ней мы выберемся из города.

Вздымая облака пыли, мы бежим изо всех сил. Но впереди вновь появляются стражники, и нам ничего не остается, как свернуть.

– О небеса, – опять выдыхает девушка, пока мы несемся по переулку мимо улюлюкающих нам бездомных. На миг я удивляюсь, что моя спутница еще держится. Сомневаюсь, что при дворе ее обучали побегам от стражников.

Мы вновь заворачиваем за угол, преследователи настигают нас. Я пытаюсь ускориться, но девушка тянет меня назад.

– Что ты…

Она зажимает мне рот и толкает к стене лачуги. Только теперь я понимаю, что мы оказались в узком проеме между домами.

Пожалуйста, пусть это сработает. Второй раз за десять лет я молюсь, обращаясь к богам в надежде, что какой-то из них может услышать. Прошу, спрячь нас.

Мое сердце вот-вот выскочит из груди, оно бьется так сильно, что мне кажется, нас услышат. Но стражники пробегают мимо, как носоромы, преследующие жертву.

Я поднимаю глаза в небо: надо мной плывут облака, из-за которых выглядывает солнце. Словно боги воскресли, восстали с кладбища, где оказались после резни в ночь Рейда. Что-то наверху благословило меня.

Надеюсь, это благословение еще в силе.

Выбравшись из проема, мы мчимся другим путем и случайно врезаемся в пару любопытных предсказателей. У одного из рук выпадает бутылка рома. Острый запах пойла ударяет мне в нос так сильно, что ноздри начинают гореть, и в этот момент в памяти всплывает другой урок из хижины Мамы Агбы.

Я поднимаю бутылку с земли и осматриваюсь в поисках недостающего элемента. Вот он. Всего в паре метров от моей спутницы.

– Хватай факел!

– Что?

– Факел! – кричу я. – Он прямо перед тобой!

Ей требуется несколько секунд, чтобы сорвать его со стены, и мы бежим дальше. Когда несемся по окраине трущоб, я отрываю от плаща кусок ткани и засовываю его в бутылку.

– Зачем? – спрашивает она.

– Будем надеяться, ты не узнаешь.

Впереди виднеются деревянные ворота Лагоса – наш путь на волю.

Прегражденный стражниками.

Сердце замирает, когда мы останавливаемся перед бесконечной цепью вооруженных солдат. Они восседают на огромных разгневанных пантенэрах, каждая из которых то и дело обнажает острые клыки. Черный мех на их спинах сияет на солнце, как масляная пленка, переливаясь всеми цветами радуги. Даже припав к земле, мощные пантенэры угрожающе возвышаются над нами, готовые в любой момент напасть.

– Вы окружены! – Янтарные глаза капитана впиваются в меня. – Именем короля Сарана, приказываю вам сдаться!

В отличие от остальных солдат, капитан сидит на клыкастом белоснежном леопанэре размером почти с мою хижину. Восемь толстых серных рогов поднимаются от его спины, острых и блестящих. Тварь облизывает длинные клыки и фыркает, желая, чтобы наша кровь украсила ее пятнистую шкуру.

Лицо капитана, как и у моей спутницы, медного цвета, без морщин и шрамов. Когда она видит его, то сильнее натягивает капюшон и пытается унять дрожь в ногах.

Хотя капитан молод, стражники беспрекословно ему подчиняются. Один за другим, они обнажают клинки, направив их в нашу сторону.

– Все кончено, – в ужасе выдыхает девушка. Слезы текут по ее щекам, когда она опускается на колени, роняет факел, признав поражение, и достает из плаща старый пергаментный свиток.