— Ты совсем лишился разума! Хочешь отдать трон чужеземке, чтобы она потом уселась на него вместо тебя? Подумай, кого ты прочишь на трон нашей страны — какую-то авантюристку!

— Не смей так говорить о Кийе!

— Нет, смею! Пока еще я великая царица, а не она. Что ты знаешь о ней, кроме того, что она молода и красива? Может, ее подослали, чтобы отнять у нас египетский трон. Или ты всерьез думаешь, что юная красавица полюбила такого… такого… урода, как ты?!

Нефертити с трудом подыскала слово, которое никогда бы раньше не произнесла, а теперь бросила в царя, как камень. И он вознегодовал:

— Ты забыла, Нефертити, сколько лет прожила с «уродом» и не жаловалась! Это ты цепляешься за трон! Хочешь вечно командовать мной и Египтом? Не-е-ет! Я сделаю Кийю великой царицей!

— Ты действительно лишился разума. Боги покарают тебя! И я буду молить их об этом!

— Это ты лишилась рассудка, призывая кару богов на мою голову! Но ты забыла, что они не властны надо мной, сыном Атона. Я могу делать все, что захочу! Не мешай мне, Нефертити, не мешай! Ты довольно поцарствовала. Чего тебе еще надо? Я царь и я здесь все решаю.

С этими словами он встал и ушел. Нефертити долго сидела в оцепенении. В его словах слышалась удивительная решимость. Неужели он действительно посадит на трон наложницу? Что тогда будет с ней, с Нефертити, с дочерьми? И что будет с Египтом?

Нефертити подошла к окну. Там, высоко в небе, ослепительно сиял солнечный диск, объявленный богом по воле фараона. Всемогущий касается своими лучами каждого, дает людям свет и тепло, но… Нефертити вдруг подумала, что новый бог, явившийся миру по капризу царя, не стал близок душе каждого египтянина. Люди привыкли поклоняться богам, которых избрали их предки. Ей тайно доносили, что многие за пределами Ахетатона по-прежнему тянулись к любимым храмам и поклонялись Амону.

Нефертити показалось, что она нашла какое-то решение. Да, она унижена царем, но многие вельможи, наверное, поддержат ее. Они не позволят усадить на египетский трон безродную чужеземку. Но прежде чем собрать их на совет, она хочет своими глазами увидеть девушку, которая принесла ей столько горя. Она увидит и поймет, можно ли еще убедить Эхнатона не совершать опрометчивого поступка, можно ли его вернуть.

Глаза Нефертити загорелись решимостью. Она кликнула слуг и приказала принести самые лучшие наряды, украшения, благовония, косметику… Одевалась и красилась Нефертити с величайшей тщательностью.

Когда взглянула на себя в большое бронзовое зеркало, осталась довольна: она все еще хороша и молода, пусть убедится в этом юная соперница.

В Южный дворец Нефертити решила явиться с большой свитой. Пусть все видят: царица всесильна, как прежде. Пусть увидит златовласая красавица, что ей тяжело тягаться с хозяйкой Великого Египта. Не прошло и двух часов после того, как Эхнатон покинул Северный дворец, а величественная процессия — египетская царица в сопровождении большой свиты — уже шла по переходу в Южный дворец. Хотя расстояние между двумя дворцами было не велико, Нефертити специально устроила эту пышную процессию «на показ», торжественно восседая на носилках. Сойдя с них, Нефертити направилась прямо в спальню фараона, где прежде было их общее ложе. Свита из самых приближенных дам двигалась следом за ней. Так и вошли они в покои все вместе, заполнив почти половину комнаты.

Фараона здесь не было, но Нефертити увидела сидевшую у зеркала девушку и рабыню, которая расчесывала ей гребнем золотистые волосы. Обе, заслышав шум, обернулись. Рабыня бросилась ниц при виде царицы и не смела поднять головы, а девушка медленно поднялась и даже не отвела взгляда — видимо, чувствовала себя здесь настоящей хозяйкой. На ее шее сверкало золотое ожерелье царицы, на руках — ее браслеты. Нефертити отметила, что украшения подчеркивают необычную красоту девушки, ее стройный стан был обернут тонким алым шелком, манера держаться и взгляд говорили о том, что она родилась свободной и, наверное, не желает мириться с положением наложницы. Нефертити поняла, что может ей проиграть. Она сделала вид, что не замечает девушки, и повелела рабыне:

— Встань!

Когда та поднялась, Нефертити спокойно и отчетливо проговорила:

— Передай фараону, что я хочу его видеть, нам необходимо обсудить наши общие дела без посторонних.

Царица скользнула взглядом по лицу девушки, как бы подчеркивая, кто именно здесь посторонний, неспешно повернулась и вместе со свитой удалилась.

Возвращаясь, царица прошла через несколько комнат и вдруг в одной из них лицом к лицу встретилась с Эхнатоном, который шел в окружении нескольких вельмож. Нефертити, сохраняя спокойствие, приветливо улыбнулась придворным. Они поклонились ей, как прежде, но царица успела заметить, что некоторые из них при этом взглянули на нее с недоумением, а некоторые — с любопытством. Казалось, все только и думали в этот момент, что сейчас произойдет. Эхнатон, пораженный появлением Нефертити в Южном дворце, остановился и, не скрывая раздражения, спросил:

— Что привело тебя сюда, Нефертити?

— Разве царица не может просто так посетить свой дворец? — в голосе Нефертити послышалась непривычная жесткость.

— Сво-о-ой? — Эхнатон даже затрясся.

— А разве все, что есть в Египте, не принадлежит в равной степени царю и царице? — как можно спокойнее возразила Нефертити.

— Ты торговаться сюда пришла? — резко спросил фараон. — Или забыла, с кем говоришь?

— С предателем! — почти выкрикнула Нефертити, теряя самообладание. — А ты должен помнить, что говоришь с великой царицей Египта!

В это время среди придворных пробежал легкий шумок, их взоры обратились к двери, из которой только что вышла Нефертити. Она даже не обернулась, почувствовав, что за ее спиной стоит чужеземка.

— Сегодня еще царица, а завтра — никто, — тихо, но с явной угрозой произнес Эхнатон. — Я потребую развода, и никто не посмеет мне отказать.

Жуткая тишина стояла в зале, и все расслышали тихий голос Нефертити:

— Ты изменил не только царице, ты изменил нашим богам, и они отняли у тебя разум.

Нефертити направилась к выходу, а фараон вдруг сник и, как капризный ребенок, запричитал ей вслед:

— Я же просил тебя, Нефертити, предупреждал… Не лезь в мои дела. Я фараон и сам знаю, что мне делать, а ты вечно лезешь… Хватит, поцарствовала!

Но последних слов Нефертити уже не слышала.

* * *