Нефертити не стала продолжать с ним разговор, потому что на дорожке, ведущей к бассейну, показался Абдель. Он держал в руке свиток и был так бледен, что его смуглая кожа казалась почти прозрачной. Нефертити была рада, что сумела сохранить самообладание, ведь никто, кроме зятя, не видел ее минутной растерянности. А теперь, встречая посланца фараона, она стоит, как всегда, уверенная в себе и даже величественная в своем спокойствии. Отослав принца, Нефертити приняла папирус, поданный Абделем, и, не разворачивая его, небрежно кинула в воду. Абдель, преодолевая смущение, начал говорить о том, что было в папирусе.

— Фараон распорядился отправить вас в Фивы, так как Северный дворец нужен ему для деловых встреч. Вы можете взять слуг…

— Довольно! — остановила его Нефертити. — Я не хочу знать, что написано в папирусе. Не царю решать за меня, что мне делать дальше. Свою судьбу я решу сама!

— Я понимаю, ваше величество… Для меня вы навсегда останетесь великой царицей Египта.

— Я верю тебе, Абдель, и прошу только об одном: оберегай моих девочек.

— Я постараюсь сделать, что могу! — горячо заверил Абдель. — Но фараон, наконец, отпустил меня в армию, скоро я уезжаю на северную границу, к Хоремхебу.

— Мне приятно это слышать. Твое место там, где совершаются подвиги!

Абдель с поклонами удалился.

Когда Нефертити вошла в свои покои, Тии, уже знавшая о случившемся, встретила ее слезами, но свергнутая царица решительно приказала:

— Не плачь, Тии! Лучше позаботься о детях. Фараон приказал мне покинуть дворец, но эту ночь я еще могу провести здесь. Ко мне никого не пускать!

— Может, привести к тебе детей? — нерешительно спросила Тии.

— Не стоит, — после некоторого раздумья ответила Нефертити. — Я уже виделась с ними… Сейчас я хочу побыть одна.

— Я буду с тобой до утра, — предложила Тии.

— Нет, Тии, я благодарна тебе за все, что ты для меня сделала, но эту ночь я хочу провести одна. Скажи слугам, чтобы не будили меня рано. И сама отдохни. Придешь, когда солнце покажется из-за гор.

Нефертити обняла верную няньку и крепко прижала к себе, потом отпустила и сказала:

— Я знаю, ты будешь так же верно служить моим детям, как служила мне. А теперь иди, Тии, иди…

Уходя, Тии видела сквозь слезы, как Нефертити стоит, подняв руку в знак прощания, и в этот момент она была похожа на величественную каменную статую, выточенную искусным скульптором.

Вечером по приказанию Нефертити унесли из спальни все светильники, кроме двух самых маленьких. Служанки хотели одеть ее ко сну, но она отослала их. Оставшись одна, Нефертити погасила и те два светильника, что еще тлели в чашах, и легла.

Утром слуги долго ждали, когда Нефертити подаст знак о своем пробуждении. Солнце поднялось уже высоко, оно вышло из-за гор, а Нефертити все не вставала. Никто не решался войти в спальню, пока не пришла Тии. Нянька вошла в спальню и обнаружила, что комната… пуста! Тии кинулась в сад, но и на любимом ложе у фонтана Нефертити не было. Вдоль всей ограды вокруг дворца, как обычно, стояла стража, но и стражники уверяли, что не видели Нефертити. И сколько ее ни искали, найти не могли. Нефертити исчезла бесследно.

* * *

Эхнатон, сумрачный и даже какой-то жалкий, сидел в кресле в одном из покоев Южного дворца и с явным нетерпением поглядывал на дверь. Он ждал известий из Фив, куда направили гонцов — разузнать, не появлялась ли там Нефертити. Прошло уже достаточно времени, чтобы она могла добраться туда в наемной ладье. Как выяснилось, свергнутая царица ушла в простом платье из льна, не взяв никаких украшений. Прикрыв лицо платком, она могла сойти за обычную женщину из числа слуг, не вызвав у стражников и перевозчиков никаких подозрений.