стол накрыт скатертью, похожей на фату, композиции из белых цветов и салфетки с серебряной вышивкой. Блюд много, но я ничего не ем, кусок в горло не лезет. Мой бокал наполнен розовым шампанским, но алкоголь я вообще не пью, только воду. Эмин пригубляет коньяк после тостов. Мы не разговариваем, нам попросту не о чем. Мой теперь муж периодически посматривает на меня, кидая нечитаемые холодные взгляды. Мне хочется, чтобы все быстрее закончилось, я устала от этого фарса. И одновременно жутко боюсь того, что время летит, приближая меня к ночи. Как сказала мама, с этого дня домой я не вернусь, мой дом там, где муж. Теперь он мной играет, распоряжаясь моей судьбой.

— Эмин, — к нам подходит высокий мужчина лет тридцати. В отличие от гостей он не в костюме. Просто в чёрной рубашке с воротом нараспашку. Черты лица суровые, но глаза улыбающиеся, блестящие, хитрые, наблюдательные. — Примите мои поздравления, — пожимает Эмину руку.

— Я Леван, — протягивает мне руку. — Немного завидую этому турку, — смеется. Впервые слышу, чтобы к Эмину кто-то так вольно обращался. В основном все льстят и «облизывают» его. Не хочу ни с кем знакомиться, тем более с друзьями Эмина, но не могу показаться невоспитанной, поэтому тяну Левану ладонь в ответ.

— Руки оторву! — угрожающе рычит Эмин, ухмыляясь. И мы с Леваном замираем, так и не пожав друг другу руки.

— Он жуткий собственник, Алина, — шепчет мне Леван, подмигивая, будто Эмин не слышит. Несмотря на внешность грозного хищника, друг Эмина располагает к себе легко, в отличие от моего мужа. От Эмина веет холодом и высокомерием, даже когда он улыбается.

Замечаю, как Эмин всматривается вдаль, словно не слышит нас. Он разглядывает толпу и сжимает челюсть. Его настроение меняется, это чувствуется на ментальном уровне. Леван оборачивается. Возникает пауза. Из толпы выделяется девушка, которая идет к нам. Молодая блондинка. Кожа белая, словно фарфоровая, хрупкая, тонкая, красивая, с выразительными глазами и яркими пухлыми губами. Стильная, в закрытом черном платье. Не совсем уместный наряд для свадьбы. Но, будь моя воля, я бы тоже надела траур в этот день. Они хоронят мою свободу.

— Леван! — вдруг отмирает Эмин и глубоко втягивает воздух. Больше моему мужу ничего не нужно говорить, Леван все понимает и идет навстречу девушке. Перехватывает ее возле нашего стола, хватает за руку и разворачивает назад. Он делает это грубо, явно против воли блондинки. Она оборачивается и кидает на меня взгляд полный ненависти. Словно желает мне смерти.

— Кто это? — спрашиваю Эмина. Он поворачивается ко мне, с минуту молчит, внимательно осматривая, словно думает над ответом.

— Та, которая не должна тебя беспокоить, — неопределённо отвечает и отворачивается. Поворачиваюсь к залу, но Левана и блондинки уже нет. Становится не по себе, но это не самое худшее, что происходит в этот день.

Дальше Эмин уходит к гостям и долго общается с разными людьми, словно это не свадьба, а деловая встреча. Но мне так даже легче, его близость давит.

Рассматриваю гостей и замечаю, что моя мама разговаривает с Екатериной. Они явно обсуждают меня, кидая взгляды. Отпиваю воды, прикрывая глаза. Я устала, фата тянет волосы, платье сковывает, туфли жмут, хочется освободить себя от этого наряда, а лучше сжечь его. Душно, от гула голосов и громкой музыки болит голова. Поднимаюсь с места, чтобы спрятаться от этого хаоса в туалете. Застываю, когда слышу, как ведущий объявляет первый танец молодых. Свет гаснет, софиты на потолке освещают центр зала. Вздрагиваю, когда чувствую, как Эмин подхватывает меня за талию и ведет в центр.

— Я не умею танцевать, — шепчу ему, ощущая, как кружится голова.

— Еще одно правило, малыш, — шепчет мне на ухо. — Ты мне не лжёшь, никогда. Ложь всегда влечет за собой кару, — похоже на красиво завуалированную угрозу. — Я всегда знаю больше, чем тебе кажется, не пытайся меня обмануть.

Он выводит меня в центр зала, перехватывает руку, ставя в позу для вальса, дергает на себя сильнее, вжимая в свое сильное тело. Музыка. Я знаю эту песню. Очень красивая. До этого момента я ее любила. Эмин сам прекрасно танцует, он ведет меня, и все, что мне остается, – это быть ведомой. Мы кружимся в вальсе, смотря друг другу в глаза. Я не знаю, что он читает в моих глазах, но в его черной бездне мой приговор. У этого чудовища очень необычные глаза: черные-черные, без крапинок, зрачок почти сливается с радужкой. Там чёрный огонь, горячий, жалящий, адский и одновременно ледяной. Самое страшное, что эта черная бездна засасывает и не отпускает…

Музыка заканчивается, мы останавливаемся, зал взрывается аплодисментами. А я пытаюсь отдышаться и сглатываю ком в горле. Уже поздно, еще пара часов, и настанет ночь, а я жутко ее боюсь. Не позволю к себе прикоснуться. Лучше умереть.

* * *

Я совсем не рада, что наша свадьба закончилась, хоть и жутко устала.

В большой черной машине мы едем в мой новый дом. Эмин рядом, он снял пиджак, расстегнул ворот рубашки и вальяжно расположился на сиденье, закинув голову на спинку. Дышит равномерно, словно спит, но я знаю, что нет. Чувствую сильную слабость и легкое головокружение.

Хочется все с себя сорвать, смыть этот день и упасть на кровать. Только кровать будет не моя. Внутри все сводит от этой мысли.

Едем мы довольно долго, около получаса. Укачивает. Но я стараюсь не засыпать. На несколько секунд машина тормозит возле шлагбаума в коттеджный посёлок, а потом выезжает на тихую освещенную улицу, состоящую из больших особняков.

Огромные ворота открываются, как только мы к ним подъезжаем. Натягиваюсь, как струна, рассматривая большой дом, облицованный белым камнем. Ночью в свете высоких фонарей дом кажется величественным, холодным, как, собственно, и хозяин.

Машина тормозит возле главного входа. Водитель покидает внедорожник. Эмин выходит первый, а я не спешу.

Я не хочу в этот дом.

Здесь все чужое.

Дверь с моей стороны открывается, мой муж подает мне руку. Секунды медлю и выхожу сама, игнорируя его ладонь. Эмин ухмыляется, качает головой